– Мы вас не знаем, – жестким голосом, делая многозначительные паузы между фразами, говорила дама. – Кто вы такой? Почему подсовываете моему сыну какую-то… У меня даже слов не находится!
– Идите, я вас умоляю, – шептал с другой стороны Виктор и подталкивал меня в спину.
– Имейте ввиду, я вызову милицию! – перешла к угрозам дама. – Виктор! Неужели ты не видишь, что тебя хотят впутать в грязную историю! Немедленно потребуй, чтобы эту девушку вынесли из твоей комнаты!
– Мама! – проявляя удивительное терпение, ответил Виктор. – В нашей стране врачи обязаны оказывать помощь пострадавшим. Было бы лучше, если бы вы ушли к себе.
– Ты берешь на себя слишком много ответственности. Сделай ей противошоковый укол, и пусть молодой человек немедленно увозит ее в больницу.
– Нет, она останется у меня! – возразил Виктор и снова подтолкнул меня в спину. – Да идите же вы!
– Виктор, запиши номер его машины! – с удвоенной энергией стала давить на сына дама, чувствуя, что теряет меня. – Проверь его документы!..
– Обязательно позвоните мне утром! – еще раз напомнил я врачу и, протиснувшись между дамой и Виктором, быстро пошел к выходу. Администратор не забыла взять с меня деньги за проживание девушки, потом очень долго искала сдачу, сетуя на то, что таких крупных денег отродясь не видела, и тогда я понял, что за благородные поступки надо платить сполна. Не дождавшись сдачи, я пулей вылетел из фойе под дождь, и только там снова почувствовал себя свободным и счастливым.
Хорошая у этого Виктора мама, подумал я, вытаскивая из салона резиновый коврик с каплями крови и опуская его в лужу. С такой мамой никогда не вляпаешься. Самое удивительное заключается в том, что и она, и я чувствуем нечто очень схожее: девушка появилась здесь не одна, за ней тянется дурно пахнущий след. Какая сильная интуиция! А врач – перед таким голову преклонять надо. Интересно, позвонит он завтра или нет?
Отмытый в дождевой воде коврик я сунул под педали и сел в салон. Включил лампу внутреннего освещения, посмотрел на сидения, заглянул под них, проверяя, нет ли в машине каких-нибудь посторонних предметов. Завтра утром на всякий случай отгоню машину на мойку, подумал я, запуская двигатель. Пусть сделают химчистку салона по полной программе. Все будет хорошо. Можно надеяться, что мое блогодействие не выйдет мне боком.
Успокоив себя, я вырулил на шоссе и погнал в Ялту. По дороге меня остановил гаишник, хотя никакого нарушения не было. Он долго читал мои документы, несколько раз обошел машину, попросил открыть багажник и, возвращая права, спросил:
– По дороге подозрительные люди не попадались?
Я сходу солгал, что не встретил никого, потому как был научен опытом: стоит только заикнуться про странную девушку, как потом до утра придется давать показания.
– Будьте осторожны! – предупредил гаишник, прикладывая ладонь к козырьку. – Из воинской части сбежал солдат с автоматом, так что не советую брать попутчиков.
Моя попутчица уж точно солдатом не была, с облегчением подумал я, трогаясь с места. И все же настроение было уже не то. Я ожидал провести интересный вечер с давним другом, с которым в восемьдесят третьем топтал афганскую пыль под Кундузом и утюжил животом крепкий прессованный снег на перевале Саланг. Еще утром я снял с книжной полки альбомы, пухлые от серых снимков, заложил в морозильник несколько бутылок водки, поручил Зинаиде приготовить осетрину под винным соусом, заказал сауну с полной программой и, зная хобби Валерки, закачал воздухом акваланги. Погода разрушила все планы, да вдобавок подкинула странную девчонку, при воспоминании которой душа сжималась в комок от ощущения смутной тревоги и приближающейся беды.
3
Виктор не позвонил, но последующие события заставили меня на некоторое время забыть о ночном происшествии. Рано утром, когда я только вживался в роль главного героя своих остросюжетных сновидений, приперся Валерка. Зинаида открыла ему дверь, даже не удосужившись разбудить меня.
– Кирилл Вацура, вот вам повестка в прокуратуру! – громовым голосом произнес Валерка, нависая над моей кроватью. – Доходы укрываем? Декларации не подаем? А спать спокойно хотите!
Конечно, это было не самым приятным в моей жизни пробуждением от сна, и все же через несколько гадких мгновений душа моя стала петь и плясать. Глядя на друга обалдевшими глазами, я швырнул в него подушку, а следом за ней кинулся в его объятия.
– Черт рогатый! – кричал я, тиская крепкий валеркин торс. – Где ты болтался всю ночь? Теперь будешь жрать осетрину с привкусом сырого гипса!