– С корицей, миледи, – не задумываясь ответил лакей.
– В самом деле? – с разочарованием переспросила леди Оливия.
Лакей кивнул:
– Вы ведь знаете, что я никогда не лгу.
– Ну ладно. Я думала, что булочки с ягодой и апельсином по вкусу не хуже.
– Миледи, ничто не может сравниться с вашими булочками с корицей.
– Тем не менее, я продолжу поиски нового рецепта.
Она говорила так, словно это был вызов ее деятельности, на которую она потратила всю жизнь.
– Мы с удовольствием будем пробовать, – сказал лакей и засмеялся.
– Думаю, в следующий раз я попробую испечь булочки с кукурузой и сыром. Совсем не сладкие.
Лестер посмотрел на нее с явным сомнением.
– Поверьте мне, с маслом они будут ничуть не хуже булочек с корицей.
– Я с удовольствием попробую, миледи, если вы будете достаточно хорошо себя чувствовать, чтобы проводить так много времени на кухне.
– Это поможет мне выздороветь. Видишь ли, если воспользоваться сыром, который приносит молочница…
– Оливия! – Похоже, герцог и так ждал достаточно долго.
– Я расскажу тебе завтра, когда ты придешь на завтрак. Извини меня, Лестер.
– Конечно, миледи, – поспешил сказать лакей и по-солдатски встал на свое место у двери.
Оливия вернулась в кабинет. Лестер закрыл за ней дверь.
– Понимаешь, Лин, мне кажется, что пряные будочки могут быть такими же вкусными, как и сладкие.
– Я тоже с удовольствием их пробую и тоже предпочитаю булочки с корицей. – Герцог встал и осторожно свернул газету. – Видите ли, Сэр, – обратился он к Майклу. – Мы все пробуем, чтобы определить самого лучшего пекаря в Дербишире.
Оливия улыбнулась, опустила голову и сморщила нос, что было признаком удовольствия и смущения. От этого она показалась Майклу еще милее. Должно быть, не ему одному. Очевидно, леди Оливия сумела очаровать их всех. Не только булочками с корицей.
Оливии всегда хотелось научиться сносить похвалу с большей грацией. Сколько раз гувернантка учила ее: улыбайтесь, делайте книксен и говорите спасибо. А вместо этого Оливия, смущенная похвалой, краснела и прятала лицо, чтобы никто не увидел, насколько она рада. Она была похожа в этот момент на двенадцатилетнюю девчонку. Наверное, Лин прав. Были моменты, когда она вела себя не так, как подобает в ее возрасте.
– Оливия, послушай меня. Перестань думать о кухне.
В голосе Лина послышалось нетерпение, и Оливия переключила внимание на брата.
– Тебе пора отправляться в свою комнату. Я хочу поговорить с майором Гарретом. С глазу на глаз.
– Майор? Вы майор Гаррет? Вы военный? – Оливия захлопала в ладоши. Ей нравилось, когда она оказывалась права. – Я угадала! Скажите, как повара умудрялись подавать горячую еду, если вы постоянно были на марше?
– Они не подавали.
– Простите. Это, наверное, ужасно. Но и то верно, как они могли развести очаг, если вы в движении? Разве только если они уходили вперед и разводили очаги в тех местах, где вы планировали быть к концу дня.
– Иногда они так и делали, но чаще мы не… – Лин откашлялся.
Майор с улыбкой оборвал себя на половине фразы и поклонился.
– Спокойной ночи, миледи.
– Оливия, отправляйся в свою комнату.
– Лин, я бы хотела, чтобы ты не отдавал мне приказаний, я ведь не ребенок, я взрослая. Я достигну совершеннолетия меньше чем через полгода.
– И тогда ты будешь разумной, взрослой и начнешь вовремя отправляться спать?
– Я считаю, что сегодняшний день может быть исключением из привычных здравых правил. – Она посмотрела на майора Гаррета, надеясь на его поддержку. Его сочувствие было очевидным, однако он ничего не сказал. – А как же чай?
– Горничная найдет тебя в комнате. И не отклоняйся от маршрута, Оливия.
– Прошу тебя, Лин. Я не хочу оставаться одна. – У нее заныло сердце, когда она поняла, что кое о ком совсем забыла. Как она могла? – А где Большой Сэм?
Майор сделал шаг вперед, словно и он хотел получить ответ на этот вопрос.
– Дэвид отправился на его поиски.
– Он все еще ищет? Бедняжка Сэм! Должно быть, он здорово расстроился. Он придет мокрый и холодный и будет вести себя так, словно это он виноват, что не был со мной. Жаль, что я не пошла с Дэвидом. – Оливия потянулась к дверной ручке.
– Нет, Оливия, ты не присоединишься к поискам. Я без колебаний прикажу майору удержать тебя, если ты такая глупая.
– Я не идиотка, ваша светлость. – Она могла быть такой же холодной, как и герцог. – Большой Сэм мне очень дорог, но я всего лишь собиралась попросить Лестера, чтобы он непременно сообщил мне, когда Сэм вернется.
– Они уже получили приказание на этот счет.
Она замолчала, чтобы брат понял, насколько она рассержена.
– Если ты все-таки хочешь остаться, Лолли, садись к огню.
– Ладно. – Она хотела показаться милостивой, как королева, но ее неожиданно подвел предательский зевок. Оливия двинулась к своему любимому месту возле очага. Сколько раз она сидела здесь, пока Лин работал, в те долгие холодные вечера, когда ушла гувернантка. Бедняжка Тилди!
Оливия угнездилась в большом кресле с подголовником поближе к теплу.
– Спасибо, Лин. Здесь я буду чувствовать себя в большей безопасности.
Брат не ответил, а она завернулась в плащ, словно в одеяло. Не было смысла прислушиваться, чтобы понять, о чем они будут разговаривать. Комната большая, а они будут говорить шепотом.
Бросив напоследок взгляд на майора Гаррета, Оливия закрыла глаза и сосредоточилась на своем любимом вечернем ритуале. Она обычно прибегала к фантазиям, когда свеча догорала, а спать еще не хотелось.
Она приготовит для него идеальный обед. Не все блюда, а лишь те, которые будут стоять к нему ближе. Такие, которые понравятся ему больше всего.
Под мерное жужжание мужских голосов она задумалась о том, что выбрать. Она не так много знала о нем. С собой у него были яблоки, сыр, хлеб и разбавленное бренди. Ничего особенного. Он всегда жил на армейском пайке.
Для начала свежая форель. Она приготовит ее в луковом соусе. Подаст суп из четырех видов грибов и котлеты из молодого барашка с розмарином. А еще спаржу.
Десерт – это совсем просто: изумительно вкусная земляника со сливками. Она сама взобьет сливки. А может, лучше окунуть ягоды в шампанское и подать сладкий торт?
Оливия зевнула и подумала, каков будет вкус поцелуя после земляники.
– Оливия, пока ты не заснула, у меня к тебе один вопрос. – Говоря это, герцог сделал несколько шагов в ее сторону. Майкл оставался на своем месте, но ему было видно, что она не открыла глаза. Слова «Какой, Лин?» она произнесла уже сквозь сон.
– Скажи мне, что ты думаешь о майоре Гаррете? Это был не тот вопрос, ответ на который Майкл хотел услышать от нее в полудреме. Помоги ему Бог, если это был запланированный ход герцога – получить от нее ответ тогда, когда она расслаблена. Бог знает, что она ответит. Особенно если учесть короткую, но бурную историю их отношений.
– Он хороший человек, – зевнув, произнесла Оливия, затем добавила: – Он не идеальный. Он упрямый и все хочет делать по-своему. Не могу себе представить, чтобы он подчинился чьему-то приказанию. – Она открыла глаза и повернула голову.
Теперь она проснулась и, помоги ему Господь, собиралась рассказать всю правду.
– Он обнимал меня голой и даже целовал меня, но всегда относился ко мне как к леди.
Взорвав эту бомбу, Оливия откинулась назад, закрыла глаза и заснула. Майкл никогда не видел человека, который так легко засыпал после того, как приговорил другого к медленной болезненной смерти.
Он тоже пересек комнату, остановился рядом с герцогом и удостоверился, что она действительно заснула. Голова ее упала, тело расслабилось, дыхание стало глубже.
«Забудь о ней. Забудь. Забудь». Майкл повторял эту фразу десятки раз, но приказ самому себе становился невыполнимым, едва Оливия оказывалась в поле его зрения.