Да, наверное, своим приветливым отношением я дала коллеге надежду, позволила думать, что мы в скором времени станем парой. Но бить меня он не имел права!
— Виктория! — услышала я привычный приказной тон и ускорила шаг.
А ему то, что от меня надо? Пусть идёт праздновать! Не хочу я с ним разговаривать. И не желаю смотреть на шефа после того, как на его глазах меня унизили.
— Виктория, стойте!
Вот прицепился. Я почти побежала, надеясь, что Сергей Юрьевич займётся своей Юлей и оставит меня в покое.
— Вика! Да стой же ты, кому говорят!
Сегодня выходной день, и я могу делать, что пожелаю. Я не оборачивалась, но бежать перестала, потому что поняла, что это бесполезно.
— Возвращайтесь на праздник, Сергей Юрьевич, я просто прогуливаюсь.
— Опасно здесь девушке прогуливаться одной.
Шеф меня догнал и теперь шёл рядом, а я прикрыла волосами нывшую щеку. Его силуэт во тьме казался еще крупнее.
— Что я вам говорил про служебные романы?
Ах, вот оно что, бог архитектуры догнал меня, чтобы отчитать, обвинив в разврате. Я усмехнулась, человек трахающий замужнюю подчиненную, рассказывает мне о вреде служебных романов.
— Никого романа не было.
— Ну, теперь-то я это понял. Мужчина поступает подобным образом, если ему обещали, но отказали, либо изменили. Вряд ли вы успели второе.
На улице накрапывал мелкий противный дождь. Я ничего не ответила, Кириленко для меня мужчиной больше не был.
— Мы так до города дойдём, Виктория. Давайте вернёмся.
Забавно, как мой начальник метался между "Ты" и "Вы".
— Я не хочу туда возвращаться. Боюсь.
Дождь усиливался.
— Он больше к вам не подойдёт. Не тот характер. Да я и не позволю вас тронуть.
Я остановилась, повернулась, взглянув в чёрные глаза. В свете звезд его лицо казалось темным. Мне правда стало интересно.
— Это ещё почему?
Кабаев как-то странно осмотрел меня с ног до головы, словно очертил контур.
— Потому что я ваш непосредственный начальник и отвечаю за вашу безопасность.
Я кивнула, соглашаясь. Иначе и не могло быть. Такие у нас отношения: начальник и подчиненная. Но здесь, с ним наедине, я чувствовала себя как-то странно, отвращения и стыда больше не было, оно медленно улетучивалось, инцидент с Кириленко ушел на второй план, а от волнения, что я рядом с этим потрясающим мужчиной, внутри меня словно вибрирующая струна натянулась и звенела.
— Сегодня выходной, Вам не за что переживать, меня же, если что, прибьют не в рабочее время, — попыталась я вернуть его на праздник.
Мелкие капельки дождя текли по его лицу. Тёмные волосы Кабаева стали практически черными, красиво поблескивая в лунном свете. Напомнила себе, что он мой начальник, и у меня нет права так открыто любоваться им. Мы снова двинулись вперед.
— Вы дали ему надежду…, хм, вероятно, вы общались с ним так, что он решил, — интерес взаимный. Я его не оправдываю, но, если вы чувствовали, что влечение с его стороны присутствует, нужно было увеличить расстояние, — назидательно произнёс шеф.
Не знаю почему, но это меня разозлило, а…, все равно я собралась увольняться, так что…
— О, ну понятно, я виновата в том, что получила по физиономии, — сердито возмутилась я.
— То, что он сделал недопустимо, но часть вины на вас есть. Я старше вас и опыта у меня больше вашего, — не сбавлял назидательного тона начальник.
Вот же зануда…, но я тоже пила спиртное, не так как Кириленко, но все же, и это сделало меня смелее. ГАП, конечно, старше меня, умнее, лучше, краше, веселее… А, гори оно все синим пламенем…
— Знаете что, Сергей Юрьевич, идите уже к своей Юле и ешьте торт! — уже не сдерживаясь, выпалила я.
ГАП остановился и даже нахмурился, отчего-то поменявшись в лице. А я пошла дальше по дороге.
— Это ещё что значит!? Ну-ка стой, кому говорят, детский сад какой-то! — крикнул он мне в спину.
Его голос звучал глухо и удивленно. Я послушалась, остановилась, потому что его командный тон имел надо мной какую-то странную власть.
И снова ГАП спрыгнул с "Вы" на "Ты". Он разговаривал со мной, как с девчонкой, и я не знаю почему, но это волновало меня, как и чёрные глаза, что смотрели не поверх головы, не за спину и не на деревья, а прямо в глаза, окутывая расплавленной лавой. Не должен начальник смотреть так прямо, в этом чувствовалось кощунственное нарушение корпоративной этики. Но Сергей Юрьевич продолжал изучать моё лицо. А с неба полило, как из ведра. Шеф решительно шагнул под крону ближайшего густого дуба. Я последовала за ним, намереваясь услышать, как он будет оправдываться. Пусть скажет правду… И как же мне хотелось, чтобы это не было правдой.