«Начинай так, как хочешь продолжить», — так всегда говорила ее мать. Она пыталась сделать это с Майком, старалась держаться твердо, и он наплевал на нее. Он запугал ее, ее любовь к нему оправдывала его, и она провела три несчастных года, пытаясь наладить брак, который был обречен с самого начала.
— Я отступил ради тебя, — пророкотал Сабан, подходя ближе. — Я отпустил ублюдка, потому что ты сказала: «Пожалуйста»; потому что боль в твоем голосе, из-за этого куска дерьма, была больше, чем я мог вынести. Ты видела выражение его лица, когда он схватил тебя за руку, когда увидел боль, которую причинил?
Натали отрицательно покачала головой.
— О, ты все видела, boo, — его губы скривились от гнева. — Ты видела удовлетворение, ликование в его глазах, и я это почувствовал. Я почувствовал запах и поклялся, что убью его за это.
— Ты не можешь просто убивать людей из-за этого, — Натали приложила руки к его груди, попыталась оттолкнуть его.
Его руки поднялись, погладили ее руки, и по ее телу пробежала дрожь.
— Он все еще дышит, — прорычал Сабан.
— Едва ли! — огрызнулась она. — Думаешь, то, что ты сделал, нормально?
— Я думаю, это было очень неприятно, — сказал он мягко, угрожающе. — В то время было бы лучше убить его, но терять тебя из-за этого не стоило. Это не значит, что я позволю ему уйти безнаказанным. Он будет осторожнее в будущем, и ты тоже, пара, будешь осторожнее. Следующий, кто набросится на тебя в гневе — умрет. Потому что чем больше вреда он причинит тебе, тем больше у него шансов встретиться со своим вечным создателем, — каждое слово становилось все короче и грубее, пока он не закончил резким, яростным рычанием.
Натали открыла рот, чтобы обрушиться на него с угрозой, чтобы продолжить спор, хотя слова, вертевшиеся у нее в голове, отказывались быть связными. Прежде чем она успела заговорить, он опустил голову, притянул ее к себе и поцеловал.
Это был даже не поцелуй. Он кусал ее, затем облизывал, наблюдая сквозь прищуренные глаза, как ее язык проник в его рот, чтобы попробовать его на вкус. Чтобы насладиться пряной, бурной эссенцией, которая находилась там от гормона, который вызывал горячку.
Из ее горла вырвался сдавленный стон.
— Попробуй меня, — Сабан снова лизнул ее. — Ты чувствуешь меня, Натали. Скажи мне, скажи мне, что ты знаешь, что я не причиню тебе вреда. Включая убийство этого жалкого мелкого ублюдка, если только он не поставит под угрозу твою жизнь.
— Ты причинишь ему боль, — она попыталась покачать головой, пытаясь побороть желание, которое начало бурлить в ее крови.
— О, boo, конечно. Я причинил ему сильную боль, — каджунские слова выскальзывали, лениво, гортанно, пронзенные голодом и опасными намерениями. — Я бы заставил его с плачем бежать к мамочке за то, что он посмел причинить тебе вред, за то, что поверил, будто он когда-нибудь сможет взять то, что принадлежит мне. И знаешь, cher, ты моя единственная.
Его.
Ее губы приоткрылись, и он накрыл их, слабый, жалобный стон сорвался с ее губ, когда Натали полностью ощутила его вкус. Когда Сабан всосал ее язык в рот, а затем позволил ей взять верх. Лизать его, дразнить, пока его язык не сплетется с ее, пока она не сможет пососать, провести по его губам языком, втягивая его вкус в свой рот.
— Нет!
Натали отпрянула от него, не обращая внимания на рычание, раздавшееся у нее за спиной.
— Не говори мне «нет», пара, — горячо возразил он. — Я чувствую твое желание, и даже больше, я чувствую тот факт, что ты знаешь, что я прав. Ты не убежишь ни от этого, ни от меня.
— Я убегу, когда захочу или как захочу, — Натали запустила пальцы в волосы и попятилась из кухни. — Оставь меня в покое, Сабан. Просто оставь меня в покое.
Она повернулась и направилась к лестнице. Женщина должна найти в этом смысл, должна найти способ уравновесить то, что узнала о нем.
Сабан не мог просто нападать на людей. Эта брачная горячка была достаточно сильной. Как они выживут без какого-либо контроля? Ни один из них не думал здраво, и было чертовски ясно, что ни один из них и не будет.
Все, что ей нужно — уйти от него, ненадолго. Прочь от него, от воспоминаний о его вкусе, от мучительной потребности в нем.
Натали почти бегом взбежала по лестнице, прекрасно понимая, что он следует за ней, двигаясь с ленивой скоростью, настигая ее, выражение его лица было напряженным, голод горел в его глазах.