Джеймс, с любопытством наблюдавший за ней, отложил перо и откинулся в кресле.
— Ну хорошо, Эмма. Выкладывай. Что ты натворила?
— Я? — пискнула Эмма Господи, ну почему она ведет себя, словно провинившийся ребенок? В конце концов, он ей не опекун. Они даже не родственники, пока, во всяком случае. То, что Регина Ван Корт, вырастившая Эмму, и мать Джеймса, вдовствующая графиня Денем, — лучшие подруги, еще не делает их одной семьей. Впрочем, обе дамы не теряли надежды в один прекрасный день породниться, поженив своих отпрысков.
Что ж, этот день не за горами. Правда, к алтарю направится совсем не та пара, которая виделась им в мечтах.
— Ничего, — поспешила объяснить Эмма — Право, ничего. Это касается Стюарта.
— Стюарта? — Джеймс удивленно вскинул темные брови. Он доказал свою привязанность к кузену множеством способов: от платы за образование до щедрых пожертвований на благотворительные причуды самого Стюарта. Однако это не значило, что он всецело одобрял своего юного родственника, во всяком случае, не более чем Стюарт одобрял самого графа. Собственно, все обстояло как раз наоборот. Джеймс не разделял жизненной философии своего кузена, а разглагольствования Стюарта о благе человечества доводили его до белого каления. Помогать бедным, конечно, похвально. Но не лучше ли сделать так, чтобы бедняки могли помочь себе сами?
Стюарт утверждал, что достаточно разъяснить бедным промысел Божий, и они последуют по указанному пути. Джеймс же полагал — и не отказывал себе в удовольствии заявить об этом, — что правила личной гигиены и финансовые вложения в промышленность дадут куда больший эффект, чем все проповеди, вместе взятые. Духовной пищей сыт не будешь.
— Если ты по поводу его дурацкого намерения, — натянуто произнес Джеймс, — стать викарием в та ком диком месте, как Шетландские острова, дозволь заверить тебя, Эмма, что даже самые трогательные твои мольбы не заставят меня изменить свое мнение. Это чистой воды идиотизм. Не для того я оплатил его обучение в Оксфорде, чтобы он читал проповеди кучке темных островитян. Если у него есть хоть крупица здравого смысла, он возьмет приход здесь, в Лондоне, а может, даже в Денемском аббатстве. Ну а если нет, я не могу остановить его. Но в моих силах осложнить его жизнь, отказавшись финансировать эту безумную затею. Посмотрим, понравится ли ему жить на жалованье викария. Уверяю тебя, через месяц он вернется.
Эмма, уязвленная высокомерной отповедью, адресованной ее возлюбленному, проглотила резкие слова, так и просившиеся на язык. Не стоит ссориться с благодетелем будущего мужа, тем более в данных обстоятельствах.
— Вообще-то я хотела поговорить о другом, — вымолвила Эмма. — Дело в том…
Она умолкла, впервые предположив, что Стюарт был прав, когда предостерегал ее от того, чтобы посвящать Джеймса в их планы. Если граф не одобряет саму идею, связанную с Шетландскими островами, то едва ли ему понравится та часть их замысла, о которой она собиралась ему сообщить.
С другой стороны, Джеймс всегда был добр к ней — и не только в детстве, когда в возрасте четырех лет она поселилась у Ван Кортов, оставшись после смерти родителей круглой сиротой. Четырнадцатилетний Джеймс поразил ее тогда своей необыкновенной мудростью и житейским опытом, дружески посоветовав не приставать к пчелам, которых она пыталась вовлечь в свои игры. По сравнению с ним Стюарт, задумчивый и неприступный, хотя и был старше Эммы всего на шесть лет, казался ужасно романтичным.
Нет, Джеймс и потом оставался с ней необычайно любезным. А после ее дебюта в свете, когда она наслаждалась своим первым сезоном, Джеймс был единственным, кто не обращался с ней как с глупышкой, только что выпорхнувшей из классной комнаты, чего не скажешь о членах ее собственной семьи. Если же не хватало партнеров для танцев — что иногда случалось, — Эмма всегда могла рассчитывать, что ее пригласят хотя бы один раз, и не кто-нибудь, а граф Денем.
А когда ее восхищение кузеном Джеймса Стюартом стало слишком велико, чтобы хранить его в тайне, тем более что Стюарт, казалось, едва ли замечал ее существование, Джеймс не стал дразнить ее по этому поводу. Правда, он не выказал особого восторга, когда Эмма открыла ему, что у нее на сердце. Тем не менее он не запретил им видеться. Похоже, его позабавило «преклонение», как он выразился, Эммы перед его кузеном.
Едва ли он догадывается, к чему привела его терпимость.
И все же Эмма надеялась, что он будет доволен. Конечно же, он будет доволен. Стюарт несправедлив к своему кузену. У Джеймса доброе сердце. Просто это не всегда заметно… ну как, например, сейчас в коридоре, когда он отделался от бедной Пенелопы. Но это еще не основание, чтобы обвинять его в бессердечности…
— Мы со Стюартом… — Эмма проглотила ком в горле. Ну вот, почти сказала. Кто бы мог подумать, что гак трудно произнести несколько слов. Странно, она всегда считала, что с Джеймсом легко разговаривать. И вовсе он не людоед, каким его представляет Стюарт. Иначе разве стал бы он, при его-то отношении к церкви, платить за обучение кузена в семинарии? Людоед настоял бы на том, чтобы Стюарт изучал законы. А Джеймс не стал.
Нет, Стюарт не прав. Джеймс лает, но не кусается. И будет рад услышать новость, которую Эмма собирается ему сообщить. Рад, потому что их семьи наконец-то объединятся. Что сделает его мать счастливой. А Джеймс готов на все, абсолютно на все, лишь бы порадовать свою мать.
Кроме женитьбы, разумеется, которая последует не раньше, чем он окончательно созреет для столь ответственного шага. Что, судя по легкомысленному поведению Джеймса, произойдет не скоро — поистине горькая пилюля для почтенных матрон из общества, жаждущих пристроить своих дочерей.
— Что вы со Стюартом? — осведомился Джеймс чуть настороженно, как Эмма не преминула заметить.
— Мы со Стюартом, — выпалила Эмма и быстро продолжила, решившись покончить с неопределенностью раз и навсегда, — собираемся пожениться. О, милорд, вы должны поговорить с ним, потому что он вбил себе в голову, будто вы этого никогда не позволите и нам придется бежать. Я уверяла его, что вы не станете возражать, но вы же знаете, какой он упрямый. Я надеялась… я надеялась, что вы сумеете убедить его. Потому что, видите ли, мне хочется настоящей свадьбы, чтобы на ней присутствовали вы, тетя Регина, ваша мать… ну и другие. Не могли бы вы поговорить со Стюартом, милорд? Я была бы вам чрезвычайно признательна.
Ну вот. Она все сказала. Теперь все будет хорошо. Джеймс обо всем позаботится, как он это делал всегда, причем с редкостным умением и сноровкой. У Эммы никогда не было проблемы, с которой Джеймс Марбери не справился бы в два счета. Не получается школьная задачка? У Джеймса готово решение. Сложности с арендой зала для благотворительного маскарада? Пожалуйста. Джеймс напишет несколько доходчивых слов, способных убедить самого строптивого владельца.
Джеймс всегда поможет. Поворчит немного, не без того, конечно. Но в конечном итоге все благополучно разрешится. Как всегда. Эмма почувствовала себя гораздо лучше.
Пока не взглянула на графа.
— Пожениться? — воскликнул Джеймс тоном, который едва ли можно было назвать сочувственным. — Что за чепуха, Эмма? Пожениться? Ты, наверное, шутишь?
Эмма удивленно моргнула.
— Жаль разочаровывать вас, милорд, — произнесла она с достоинством, — но я никогда не была так серьезна.
— Но… вы слишком молоды для брака, — заявил Джеймс. — Ты еще совсем ребенок!
— Едва ли, милорд. Между прочим, мне уже исполнилось восемнадцать. Если помните, вы были у меня на дне рождения в прошлом месяце.