- Где ты его взял?- придя в себя, первым делом спросил Мамонов.
- Я еще не сказал, что взял,- осторожненько ответил Ханыкин.
- А откуда знаешь про аппарат?- нетерпеливо спросил Кузин.
Ханыкин молчал, игнорируя его вопрос, как будто Кузина здесь и не было - то ли сильно обидевшись на него, то ли просто не снисходя до профана в этом своеобразном диспуте.
- Откуда знаешь про аппарат?- переспросил его Мамонов.
- Да сам придумал. Пошутил,- не то насмешливо, не то испугавшись вдруг такого неожиданного внимания к тому, что он сказал, ответил Ханыкин.
- Вр-решь! Знаешь!- крикнул тогда Кузин ему в лицо, схватил за плечи, швырнул на пол, кинулся на него, лежачего и беспомощного, и снова приставил к горлу нож в захлестывающем его нетерпении терзать выказывающую упрямство жертву, в то же время ощущая безобразие и мерзость того, что он делает. Говори, падла, где взял аппарат - счас проткну насквозь!- и, похоже, угроза его была серьезной - он так ткнул в горло лежащего на этот раз на спине с запрокинутой головой Ханыкина, что нож впился в кожу, и капелька крови выступила из-под острия и медленно потекла по шее вниз, и Ханыкин струсил.
- Д-дал од-дин ч-человек,- еле прохрипел он, заикаясь.
- Кто?- еще чуть-чуть нажал Кузин.
- Скроботов... Олег...- прохрипел тот.
Рука Кузина, державшая нож, дрогнула и ослабела, как будто он ждал этого ответа и в то же время испугался, услышав его; он метнул отчаянный взгляд в Мамонова, опустил руку с ножом и брезгливо слез со своей жертвы.
- Ты что, с ним знаком?- спросил Мамонов.
- Д-да, знаком,- побаиваясь Кузина и косо озираясь на него, Ханыкин тем временем со связанными руками по-тюленьи неловко перевалился со спины на бок и сел на пол, не решаясь больше подниматься. - С-сам он мне и предложил... В-вот, г-говорит, изобрел, д-давай попробуем...
- И что, прямо в этой комнате аппарат и находился?
- Да, вот здесь,- покорно ответил Ханыкин, кивнув на стеллаж как раз в том самом месте, где вчера стоял Мамонов, покупая картину.
Наступила тягостная пауза.
И вдруг среди этого молчания Кузин схватился за голову и нервно, истерически расхохотался; хохот этот был похож, скорее, на рыдания. Он отошел к окну и остался там, глядя на улицу, стараясь успокоиться.
- Вставай,- сказал Мамонов Ханыкину.
Ханыкин встал; Мамонов развязал ему руки. Тот выпростал из-за спины затекшие кисти рук, стал разминать их и стирать с шеи кровь, испачкав себе руки.
- Озверели совсем. Чуть не зарезали,- проворчал он.
- Гони назад деньги,- сказал Мамонов. - Твою мазню мы тебе вернем.
- Нету у меня сейчас денег,- угрюмо ответил Ханыкин.
- Что, опять связать? Не крути!
- Да не кручу я!- ноющим голосом возразил он, отойдя на всякий случай подальше от незваных гостей и взявшись за спинку стула. - Что я, дурак наличные при себе держать? Так каждый может заявиться и приставить нож: давай деньги! Я вон уже несколько штук перекупил,- кивнул он на штабель икон на полу. - Отдам я деньги - чтоб я когда еще с тобой связался! Я торговец, а не обманщик.
- Молчи ты, "не обманщик"!- скривился Мамонов.
- А это не обман, а техническое средство! Через пару-тройку лет все будут так торговать!
- Ты думаешь?
- А чего тут думать? Да за такую штуку каждый продавец любые деньги отдаст!
Помолчали.
- А признайся-ка: кто тебе такую картинку сделал?- спросил Мамонов. - Ведь не сам?
- Я и не говорю, что сам. - Так кто? - Есть тут один... паренек. - Что за паренек? Чего темнишь-то?
- В художественном учится, что хочешь тебе - и Ван Гога, и Гогена подделает. Мастеровитые они нынче. Плохо, скажешь, сделал?
- Нет, неплохо.
- Слушай, Серега,- оживился вдруг Гоша, отбросив ноющую интонацию,- давай договоримся, а? Ты берешь эту картинку и загоняешь - у тебя авторитет, у тебя возьмут - и не надо мне тех пяти кусков, ладно?.. И еще можно сделать!
- Ты же знаешь, я подделками не занимаюсь,- твердо ответил Мамонов.
- Да какая разница, что продавать, если берут!
- Я не хочу свое имя пачкать!- еще тверже ответил тот.
- Мне-то мозги не пудри,- куце усмехнулся Ханыкин. - За семь кусков хотел подлинного Ван Гога отхватить?
- Представляю, с каким удовольствием ты меня вчера надувал... Что ж мне на тебя, молиться?
Ханыкин на вопрос не ответил. Потом заговорил снова:
- Вот одного не пойму: как я вчера согласился отдать за двенадцать кусков картинку, которую ты посчитал подлинником? Никак в планы не входило, все равно как в тумане... - на лбу у Ханыкина проступили следы мучительной попытки что-то понять; был, кажется, даже момент, когда еще чуть-чуть, и у него созрела бы догадка, но Мамонову совсем этого не хотелось, и он сменил тему:
- Так когда деньги вернешь?
- Да дайте хоть дня три!- взмолился Ханыкин. - Ну никак не пойму, убей Бог...
- Хорошо, три так три, только я у тебя на всякий случай возьму кое-что в залог, ладно?- Мамонов подошел к штабелю икон, быстро перебрал его и взял себе три из них, наиболее, на его беглый взгляд, ценных. - Отдашь деньги верну. Договорились?
- Э-эй, да ты что, в натуре!- уже с угрозой в голосе отозвался хозяин.
- Так положено, Гоша. Андрей, пошли!
Кузин, стоявший у окна и безучастно слушавший, как они препираются, пошел к двери. Следом за ним - Мамонов.
- Положь иконы!- завопил следом Ханыкин.
- Отдай ты их ему,- брезгливо сказал Кузин.
- Ну да, еще чего!- возразил Мамонов. - Принесет деньги - получит.
* * *
Выйдя на улицу, Мамонов пришел в отличное расположение духа - план осуществился без задиринки, еще и залог взяли.
- Принесет! Как миленький принесет, так что за свои деньги не волнуйся! похлопал он по плечу Кузина, который плелся рядом в непонятном унынии. Чего это у тебя мировая скорбь на лице?- проворчал он. - А как тебе нравится твой любимый шеф? Помнишь, ты уверял, что вы дали друг другу честное слово? Ой, умора, не могу! - Мамонов расхохотался и хохотал долго и, кажется, чистосердечно. - Так кто из нас прав?.. Да ты не расстраивайся, плюй на все!..
Однако Кузин продолжал хранить молчание; во-первых, он думал о своем однокашнике и одновременно начальнике Скроботове, которого, если честно, считал всегда бесталанным и чуть-чуть презирал; но почему, почему Олег всегда в выигрыше - вот чего он никак не мог понять... Во-вторых, его сегодня поразило открытие: почему, почему любое изобретение, сделанное, казалось бы, только на пользу людям, они тотчас торопятся употребить во зло?..
- А я вот думаю,- продолжал тормошить его возбужденный Мамонов,- не толкнуть ли, в самом деле, этого лже-Ван Гога в Москве? Все равно ведь лечу.
- Ты что ж, думаешь, остальные глупее тебя?- ядовито отозвался Кузин.
- Да зачем! Я и не собираюсь толкать его за подлинник! - жарко возразил Мамонов. - Я предложу хорошую, грамотную подделку, а это уж их дело... Отличная идея! - он так и светился весь радостью, держа подмышкой иконы. И мы свои деньги, Андрюха, все равно возьмем с лихвой! А с этими иконками я нашего коммерсанта еще помурыжу - он у меня побегает, попляшет еще! А то, думал, на простаков нарвался!..