Грандиозное недоразумение заключается в том, что Ветхозаветная Библия, которую в большей ее части мы должны бы рассматривать как историю еврейского народа и его несовершенных религий — историю во многом лишь отрицательно–поучительную, — ветхозаветная Библия поставлена у нас в положение абсолютной святыни. В том‑то и дело, что у нас в одной Книге переплетены вместе история злодеяний Иисуса Навина (которого можно назвать еврейским Гитлером) и Евангелия Иисуса Христа. В святоотеческих творениях цитаты из Ветхого Завета приводятся на совершенно "равных правах" с новозаветными. Правда, отцы и учителя старались истолковать все в ветхозаветной Библии как прообразы и пророчества. "Амалекитяне" и другие враги древнего еврейства, с которыми оно вело беспощадно- истребительные войны — это бесы, духовные силы зла в нашем сердце. Любовная "Песнь Песней" — это прообраз любви Христа и Церкви. "Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень" (Псалом 136) — это дышащее дикою злобою пожелание пленных иудеев вавилонским матерям истолковывалось как наставление об истреблении начатков греховных помыслов в подвижнической жизни христианина… Но вместе с благочестивыми перетолковываниями на почитателей ветхозаветной Библии должен был воздействовать и самый дух первобытных еврейских религий. Вероятно, правильно догадывался первый корреспондент об антихристианском влиянии Библии на поведение колонизаторов. Положительно можно утверждать, что в Ветхозаветной Библии находили свое оправдание религиозные войны и преследования Средних веков. У нас на Руси протопоп Аввакум мечтал — уж как бы он по священному ветхозаветному образцу расправился с никонианами: "я бы их, что Илия — пророк, всех перепластал во един день"… Петр Великий всерьез спрашивал архиереев — как ему поступить с сыном, уличенным в измене; и получил в ответ вместе с робким упоминанием евангельской притчи о блудном сыне также и прямое указание на священный иудейский закон, что злословящий отца или мать должен быть предан смерти… Петр выбрал священный Закон.
Много горя принесли нашему народу ЧУДЕСА еврейской истории. С них и началось у нас крушение прославленной "мужицкой веры", превращение ее в мужицкий нигилизм. Замечено, что и до сих пор неверующий русский ПРОСТОЙ ЧЕЛОВЕК вспоминает о религии с чувством обиды. Особенность ветхозаветных чудес — их необузданная сказочность и духовная низость. Это по преимуществу знамения жестокости расизма, вроде египетских казней или этой печально знаменитой остановки солнца — чтобы еврейские захватчики успели засветло истребить всех побежденных (кн. Иисуса Навина, гл.10). Подобного рода "героический эпос", к которому и сами евреи давно уже относятся только с улыбкой, преподносили нам в качестве непреложной истины священного Писания. Да будет благословенна наука, освободившая нас от жестоких библейских суеверий.
И вместе со всем этим — мы видим в ветхозаветной Библии подлинные драгоценности духа, действительные пророчества о Новом Завете.
Книга Иова. Пролог на небе: скептик–сатана получает от Бога разрешение испытать праведника в великих страданиях. Да, они способны привести человека в отчаяние. "На что дана жизнь человеку, которого путь закрыт и которого Бог окружил мраком"?… "Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня". "Тело мое одето червями и пыльными струпьями; кожа моя лопается и гноится". Гибель детей, утрата имения, страдания телесные в страшной болезни — и страдания психические, столь близкие к нашему нервному веку. "Когда подумаю: утешит меня постель моя, унесет горесть мою ложе мое, — ты страшишь меня снами и видениями пугаешь меня"… "Опротивела мне жизнь. Не вечно жить мне. Отступи от меня, ибо дни мои — суета". "Ужасы устремились на меня; как ветер, развеялось величие мое, и счастье мое унеслось, как облако". В этом безутешном горе, во глубине несчастья человек не может осмыслить тайны невинных страданий, унывает, ропщет на Бога — и уповает на Бога, сыновне принимает Его страшный таинственный Промысл. "Вот, Он убивает меня: но я не перестану уповать на Него". И эти бесконечно удивительные слова, которые могли бы стать надписью на каждой христианской могиле: "А я знаю: Освободитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого увидят Его. Истаивает сердце в груди моей!" Чудо христианской надежды — за тысячу лет до Явления Христа. На пределе страданий праведник получает Божественный ответ "из бури" — ответ, который можно пересказать одним словом: ТАЙНА. Книга Иова