Устроившись в кресле у камина, он осторожно отцепил деревянный протез. Это не помогло; боль не отпускала – и настолько сильная, что будь его левая нога по-прежнему на месте, он собственноручно отнял бы ее, лишь бы прекратить мучения. Но как ампутировать конечность, которой нет?
На лице выступила испарина, руку трясло мелкой дрожью, когда он вытирал рукавом лоб. Искушение освободить разум от боли, сбежать в сладостные опиумные грезы было почти дьявольски непреодолимым. Чтобы удержаться, пришлось стиснуть зубы и вцепиться в подлокотники кресла, не сводя глаз с измученной лихорадкой женщины, лежавшей в его постели.
Не потому ли он перенес Александри сюда? Не потому ли медлил послать за ее служанкой? Он обманывается, убеждая сам себя, будто борется за спасение ее жизни, когда правда заключается в том, что самим своим присутствием эта женщина спасает его.
ГЛАВА 24
– Проблема в том, миледи, что ваши жизненные жидкости не сбалансированы.
Достопочтенный Ричард Крофт, самый известный и уважаемый акушер в Британии, стоял спиной к огню, уткнув подбородок в складки белоснежного галстука. Это был худощавый мужчина немногим старше пятидесяти, с седеющими светлыми волосами, высокими залысинами, длинным, как и лицо, носом, четко очерченным подбородком и губами тонкими и бледными, словно бы от привычки все время неодобрительно поджимать и втягивать их.
Леди Девлин сидела в соседнем кресле, сложив руки на коленях. За ее спиной стояла горничная.
– Я чувствую себя хорошо.
– Ах, – с уничижительной усмешкой Крофт зацокал языком и покачал головой, вызывая у Геро недостойное желание заехать ему в ухо. – Может, вы и чувствуете себя хорошо, только это, к сожалению, не означает, будто все идет должным образом. Что вы ели вчера?
Геро перечислила.
Крофт в ужасе замахал мягкими белыми руками:
– Но это слишком много! На завтрак вам следует ограничиваться лишь чашкой чаю, причем не раньше десяти. Затем в два часа пополудни можно съесть немного холодного мяса или фруктов, но не то и другое. Ужин должен быть таким же скромным – жидкий суп, например, или кусочек курицы с небольшой порцией овощей. Все вареное, естественно.
– Если я буду следовать предложенному вами режиму, то вскоре ослабну так, что не смогу перейти эту комнату.
– Именно в этом вся суть, миледи!
– Вчера я читала статью доктора Агостины де Фиоре из Падуанского университета…
– Женщины? – негодующе выплюнул Крофт. – Итальянки?!
– … которая утверждает, что хотя, находясь в положении, и нужно стараться не набирать лишний вес, тем не менее важно по-прежнему употреблять достаточное количество разнообразной и здоровой пищи. Голодание не только ослабляет здоровье будущей матери, но также подвергает риску ребенка.
– Совершеннейший вздор! – Крофт прочистил горло: – Надеюсь, вы принимаете прописанное мной слабительное?
– Мне от него делается нехорошо.
– Вам и не должно делаться от него хорошо! Оно предназначено, чтобы вернуть ваши жизненные жидкости в равновесие. Миледи, прошу, вы обязаны доверять мне в данном вопросе. – Доктор сложил ладони вместе, словно в молитве. – У вас излишне цветущий вид и слишком много энергии. К этому сроку пациентки, которые следуют моим ограничениям, бледны и апатичны, как и подобает женщинам, готовящимся рожать. Мне придется опять прибегнуть к кровопусканию.
Геро молча наблюдала, как Крофт ставит таз и достает из саквояжа ланцет.
– И боюсь, весьма обильному, – добавил он. – В сложившихся обстоятельствах было бы неразумно пустить менее двух пинт[27].
– Двух пинт?!
– Именно, миледи, – подтвердил Крофт, наступая на пациентку с плотно сжатыми губами и взглядом, выражающим устало-снисходительное презрение к слабому полу, с капризами которого он вынужден бороться изо дня в день.
К тому времени, когда Себастьян добрался до Брук-стрит, пошел снег. Большие, мягкие белые хлопья слетали на землю, припорашивая мостовую и железные перила ведущей в подвал лестницы.
– Сыровато на улице, милорд? – поинтересовался дворецкий Морей, принимая у хозяина шляпу, пальто и перчатки.
– Боюсь, до вечера нам грозит куда больше сырости. – Взгляд Себастьяна упал на скромную мужскую шляпу, лежавшую на соседнем стуле. – Вижу, приехал доктор Крофт?
– Да, милорд. Он…
Дворецкий запнулся от донесшегося сверху дребезжащего грохота.
Мгновение спустя по лестнице, развевая полами черного сюртука и обеими руками сжимая перед собой саквояж, пулей слетел невысокий, худощавый человечек с опущенной головой, сжатыми в сердитую линию губами и упрямо выдвинутым подбородком. Но при виде Себастьяна он остановился, раздувая ноздри и дрожа всем телом от негодования.
– Лорд Девлин, – сухо поклонился Крофт, делая последний шаг с лестницы в холл. – Рад видеть, что вы дома, ибо это дает мне возможность лично сообщить вам, что я отказываюсь – да, отказываюсь! – впредь выступать в качестве акушера леди Девлин. Она упряма, своевольна и полна сумасбродных идей, почерпнутых из каких-то нелепых иностранных статеек. Она игнорирует мои советы, не выполняет предписаний, а только что швырнула в меня таз, когда я попытался настоять на кровопускании.
– И как же именно вы «настаивали»?
Тщедушная грудь доктора дернулась от возмущенного вдоха.
– Иногда у будущих матерей возобладают эмоции, и требуется проявлять мужскую твердость.
– Вам повезло, что леди Девлин не воткнула в вас ланцет.
Черты Крофта потемнели от новой вспышки гнева.
– Действительно, она грозилась это сделать. – Он одернул жилет, сбившийся от поспешного спуска по лестнице. – Я не могу брать на себя ответственность за исход родов, когда пациентка не желает соблюдать мой «разгрузочный режим». Поэтому отказываюсь от должности. Я также не смогу с чистой совестью рекомендовать леди Девлин в качестве пациентки никому из моих коллег. Откровенно говоря, не представляю, чтобы при сложившихся обстоятельствах вам удалось найти компетентного врача, который согласился бы принимать у вашей супруги роды.
– При каких таких «обстоятельствах»? – с обманчивым спокойствием осведомился Себастьян.
Достопочтенный Ричард Крофт открыл было рот, но затем явно передумал произносить то, что намеревался, и закрыл его.
– О чем это вы? – придвинулся ближе к акушеру Себастьян.
Тот попятился, стукнув каблуками о нижний подступенок.
– Каких обстоятельствах, черт вас дери?
Крофт тяжело сглотнул.
– Ребенок…
– Да?
Кадык дернулся снова.
– Ребенок в неправильном положении. На таком сроке он уже должен был повернуться головкой вниз, готовясь войти в родовые пути. Но этого не произошло. Он лежит… наоборот.
Себастьяну словно кто-то сдавил сердце в груди и двинул локтем в солнечное сплетение, поэтому он не сразу смог выговорить:
– Что можно сделать?
Крофт покачал головой:
– Ничего.
– В каком смысле, «ничего»?
– Ребенок может еще повернуться сам.
– А если не повернется?
Акушер бочком продвинулся к двери.
– Некоторые младенцы с ягодичным предлежанием переносят роды благополучно.
– А их матери?
– Некоторые роженицы остаются в живых, – последовал ответ. – Но…
– Но?!
Крофт выпрямил спину и встретил свирепый взгляд Себастьяна с достойной восхищения храбростью.
– Но чтобы выжили и мать, и дитя… Такое случается крайне редко.
ГЛАВА 25
Положив руку на полотнище тяжелой шторы, Геро стояла у окна своей спальни и смотрела на падающий с небес снег.
– Мне следует извиниться перед бедным доктором, – заговорила она, когда муж встал у нее за спиной.