– Никогда раньше не слышали, чтобы жертве убийства вырезали сердце? – вопросительно взглянул Себастьян на магистрата.
Поджав губы в тонкую, ровную линию, тот покачал головой:
– Нет. Именно это обстоятельство убийства вызывает наибольшее беспокойство, не так ли? По крайней мере в газеты столь ужасная подробность не попала. Стань она широко известной, на улицах могла бы возникнуть опасная паника.
– Будем надеяться, что подобное не повторится.
– Благие небеса, – сэр Генри приложил к губам сложенный платочек. – Полагаете, возможно повторение?
– Честно, не знаю. – Себастьян устремил взгляд на реку, туда, где на фоне свинцовых туч высилась зубчатая конструкция нового моста. – Что вам известно об остальных постояльцах «Герба Гиффорда», в частности, о полковнике Фуше и секретаре Бондюране?
– По правде говоря, ничего. Но я могу поручить одному из своих констеблей поинтересоваться этими людьми. Не думаю, чтобы во дворце возражали против аккуратных расспросов не самих жильцов гостиницы, а о них.
Себастьян опустил голову, пряча улыбку.
– А женщина, которую, как мне говорили, Гибсон обнаружил на месте убийства? Она еще жива? – поинтересовался Лавджой.
– Была жива, когда я в последний раз слышал о ней. Я как раз направляюсь на Тауэр-Хилл.
Магистрат засунул руки поглубже в карманы и нахохлился под пронизывающим ветром.
– Скорее всего, когда раненая придет в сознание – если придет, – тайна, окутывающая случившееся, по большей части будет раскрыта.
– Скорее всего, – согласился Себастьян, хотя испытывал сомнения по этому поводу. Он подозревал, что если бы неизвестная из операционной Гибсона могла опознать убийцу Пельтана, она была бы уже мертва.
* * * * * * * *
Вернувшись на Тауэр-Хилл, Себастьян застал Пола Гибсона возле кухонного стола за тарелкой холодной баранины и вареной капусты.
Дом Гибсона, как и его хирургический кабинет, выходил фасадом на старую, мощеную булыжником улочку, вившуюся позади Тауэра. Каменные стены жилища были толстыми, балочный потолок – низким, полы – неровными.
У хирурга подвизалась экономкой некая миссис Федерико, которая, насколько Себастьян мог судить, мало что делала помимо готовки еды и уборки кухни. Она отказывалась входить в любую комнату, в которой Гибсон держал свои "образцы". А поскольку заполненные спиртом сосуды со всевозможными частями человеческого тела и разнокалиберными диковинками были натыканы по всему дому, предубеждение прислуги надежно ограничивало поле ее деятельности коридором и кухней. Однако сейчас экономки нигде не было видно.
– Боюсь, не повезло, – сообщил Гибсон, когда Себастьян налил себе из стоявшего на столе кувшина немного эля и устроился на скамейке напротив друга. – Явились два констебля с Боу-стрит и забрали тело Пельтана.
– Я слышал. Тебе вообще не удалось его осмотреть?
Гибсон мотнул головой, глотая прожеванную капусту.
– Не досконально. Но все же я выяснил, от чего он умер.
– Вот как?
– Француза ударили в спину кинжалом. Тот, кто это сделал, либо хорошо знал, куда нужно метить, либо ему крупно повезло. Клинок пронзил сердце.
– Значит, Пельтан был уже мертв, когда убийца вскрывал ему грудную клетку?
– Да.
– Хвала Господу хотя бы за это, – Себастьян сделал большой, медленный глоток эля. – А ты можешь определить, каким инструментом вырезано сердце?
– Скорее всего, большим кухонным ножом. Или мясницким тесаком.
– Любопытно, – заметил Себастьян.
– А что тут любопытного? – поднял глаза Гибсон от куска баранины на тарелке.
– Кинжал и тесак. Подумай: кто приносит на место убийства сразу и то, и другое?
Хирург задумчиво прожевал.
– Тот, кто умеет обращаться с кинжалом, но понимает, что для вскрытия грудной клетки ему понадобится орудие помощнее.
– Именно.
– Другими словами, убийца изначально намеревался забрать сердце Пельтана.
Себастьян утвердительно кивнул.
– Ад и преисподняя, – негромко ругнулся Гибсон. – Но… зачем?
– А вот на этот счет у меня нет никаких предположений.
Потянувшись к кувшину, Пол налил им обоим еще эля.
– Ты ходил в Кошачий Лаз?
– Ходил. – И Себастьян вкратце рассказал другу о своей находке.
– А, случайно, не нашел сердце Пельтана, осматривая место?
– Нет. Но когда я туда добрался, по проходу рыскала свинья.
– Не повезло и тут, – состроил гримасу хирург. – Свинья жрет все подряд, и человечину.
– А ты сам не заметил сердца прошлой ночью?
– Нет. Впрочем, я же не обладаю твоей способностью видеть в темноте. И был немного занят кое-чем другим.