Геро молча наблюдала, как Крофт ставит таз и достает из саквояжа ланцет.
– И боюсь, весьма обильному, – добавил он. – В сложившихся обстоятельствах было бы неразумно пустить менее двух пинт[27].
– Двух пинт?!
– Именно, миледи, – подтвердил Крофт, наступая на пациентку с плотно сжатыми губами и взглядом, выражающим устало-снисходительное презрение к слабому полу, с капризами которого он вынужден бороться изо дня в день.
* * * * * * * *
К тому времени, когда Себастьян добрался до Брук-стрит, пошел снег. Большие, мягкие белые хлопья слетали на землю, припорашивая мостовую и железные перила ведущей в подвал лестницы.
– Сыровато на улице, милорд? – поинтересовался дворецкий Морей, принимая у хозяина шляпу, пальто и перчатки.
– Боюсь, до вечера нам грозит куда больше сырости. – Взгляд Себастьяна упал на скромную мужскую шляпу, лежавшую на соседнем стуле. – Вижу, приехал доктор Крофт?
– Да, милорд. Он…
Дворецкий запнулся от донесшегося сверху дребезжащего грохота.
Мгновение спустя по лестнице, развевая полами черного сюртука и обеими руками сжимая перед собой саквояж, пулей слетел невысокий, худощавый человечек с опущенной головой, сжатыми в сердитую линию губами и упрямо выдвинутым подбородком. Но при виде Себастьяна он остановился, раздувая ноздри и дрожа всем телом от негодования.
– Лорд Девлин, – сухо поклонился Крофт, делая последний шаг с лестницы в холл. – Рад видеть, что вы дома, ибо это дает мне возможность лично сообщить вам, что я отказываюсь – да, отказываюсь! – впредь выступать в качестве акушера леди Девлин. Она упряма, своевольна и полна сумасбродных идей, почерпнутых из каких-то нелепых иностранных статеек. Она игнорирует мои советы, не выполняет предписаний, а только что швырнула в меня таз, когда я попытался настоять на кровопускании.
– И как же именно вы «настаивали»?
Тщедушная грудь доктора дернулась от возмущенного вдоха.
– Иногда у будущих матерей возобладают эмоции, и требуется проявлять мужскую твердость.
– Вам повезло, что леди Девлин не воткнула в вас ланцет.
Черты Крофта потемнели от новой вспышки гнева.
– Действительно, она грозилась это сделать. – Он одернул жилет, сбившийся от поспешного спуска по лестнице. – Я не могу брать на себя ответственность за исход родов, когда пациентка не желает соблюдать мой «разгрузочный режим». Поэтому отказываюсь от должности. Я также не смогу с чистой совестью рекомендовать леди Девлин в качестве пациентки никому из моих коллег. Откровенно говоря, не представляю, чтобы при сложившихся обстоятельствах вам удалось найти компетентного врача, который согласился бы принимать у вашей супруги роды.
– При каких таких «обстоятельствах»? – с обманчивым спокойствием осведомился Себастьян.
Достопочтенный Ричард Крофт открыл было рот, но затем явно передумал произносить то, что намеревался, и закрыл его.
– О чем это вы? – придвинулся ближе к акушеру Себастьян.
Тот попятился, стукнув каблуками о нижний подступенок.
– Каких обстоятельствах, черт вас дери?
Крофт тяжело сглотнул.
– Ребенок…
– Да?
Кадык дернулся снова.
– Ребенок в неправильном положении. На таком сроке он уже должен был повернуться головкой вниз, готовясь войти в родовые пути. Но этого не произошло. Он лежит… наоборот.
Себастьяну словно кто-то сдавил сердце в груди и двинул локтем в солнечное сплетение, поэтому он не сразу смог выговорить:
– Что можно сделать?
Крофт покачал головой:
– Ничего.
– В каком смысле, «ничего»?
– Ребенок может еще повернуться сам.
– А если не повернется?
Акушер бочком продвинулся к двери.
– Некоторые младенцы с ягодичным предлежанием переносят роды благополучно.
– А их матери?
– Некоторые роженицы остаются в живых, – последовал ответ. – Но…
– Но?!
Крофт выпрямил спину и встретил свирепый взгляд Себастьяна с достойной восхищения храбростью.
– Но чтобы выжили и мать, и дитя… Такое случается крайне редко.
ГЛАВА 25
Положив руку на полотнище тяжелой шторы, Геро стояла у окна своей спальни и смотрела на падающий с небес снег.
– Мне следует извиниться перед бедным доктором, – заговорила она, когда муж встал у нее за спиной.
– Ты действительно швырнула в него таз?
– Хм. Безобразный поступок, да?
Себастьян обнял жену и привлек спиной к себе. Она пахла шелком, лавандой и собой, и на мгновение его охватил такой прилив чувств, что пришлось крепко зажмурить глаза.