– Но я говорила о нем – по крайней мере Гибсону. Заметьте, Баллок угрожал мне, а не Дамиону. Так какое он может иметь отношение к случившемуся?
– Он винит вас в смерти своего брата. А теперь обнаруживается, что Дамион – ваш брат. Этот мебельщик вырос в семье, где сыновей нарекли Самсоном и Авелем. Нетрудно представить, какие злобные, ветхозаветные взгляды на месть он может вынашивать.
– Око за око и брат за брата? Вы это имеете в виду? – Александри склонила голову набок, словно обдумывая предположение. – Но… Баллок никак не мог знать, что я сестра Дамиона. Никто не знает.
– Я знаю. И тот, кто мне об этом рассказал. Баллок тоже мог выяснить.
– Нет, – мотнула головой Александри. – Наверняка Дамиона убили из-за его причастности к парижской делегации.
– О мирных переговорах было известно весьма ограниченному кругу людей.
– Тем легче определить виновных.
Себастьян присмотрелся к исхудалому, бледному лицу француженки. Кожу бороздили морщинки, оставленные тяготами жизни, недавним ранением и продолжающейся лихорадкой. Собеседники так и не ушли из коридора, а остались у входной двери – давние враги, столкнувшиеся вплотную в узком, ограниченном пространстве. Александри прислонилась спиной к стене. И хотя она нипочем не созналась бы в этом, похоже, находиться на ногах столь долгое время было утомительно для нее.
– Брат рассказывал мне, что какой-то человек пытался его подкупить.
– Подкупить? С какой целью?
– Что-то связанное с делегацией. Дамион тогда перепугался: он опасался как того, что могут сделать с ним за отказ, так и того, что может произойти, если об этом предложении узнают другие члены миссии.
– Почему же вы раньше умалчивали от меня столь важное обстоятельство?
Александри только дерзко посмотрела в ответ.
– Он отказался?
Темные глубины карих глаз вспыхнули яростным огнем.
– Mon Dieu, разумеется, отказался! За кого вы его принимаете?
– Кто же предлагал вашему брату взятку?
Француженка нахмурилась:
– Не помню в точности имя. Вроде какое-то шотландское. Не то Килмер, не то Килминстер, не то…
– Килмартин?
– Да, именно так, – подтвердила сестра Дамиона Пельтана. – Килмартин.
ГЛАВА 31
Никто не имел более сильного пристрастия к посещению званых вечеров, балов и венецианских завтраков, устраиваемых великосветскими хозяйками лондонских салонов, чем Ангус Килмартин. Себастьян подозревал, что Килмартин на подобных сборищах занимался примерно тем же, чем карманник в толпе, собравшейся поглазеть на повешение, – искал либо нового знакомства, либо пикантную новость, чтобы потом использовать находку для приумножения своего капитала. Хотя нельзя исключать, что шотландцем двигало стремление показать всему миру, что сын скромного торговца из Глазго теперь достаточно богат и влиятелен, чтобы быть желанным гостем практически повсюду.
В этот день самым модный событием, на котором стыдно не поприсутствовать, явился роскошный завтрак на тему «Зимней сказки», который устраивала графиня Морли в своем огромном городском особняке на Гросвенор-сквер. Разумеется, светские «завтраки», как и «утренние» визиты, на самом деле происходили во второй половине дня, поскольку очень немногие жители Мейфэра выбирались из постели раньше полудня.
Когда Себастьян подошел к Ангусу Килмартину, тот был погружен в созерцание изысканных ледяных скульптур, украшавших длинный фуршетный стол леди Морли. Коротко глянув на виконта, шотландец переключил свое внимание на множество деликатесов, разложенных перед ним.
– Не ожидал увидеть вас здесь, – сказал он, взяв себе гренок с фуа-гра.
Себастьян снял бокал шампанского с подноса проходившего мимо официанта.
– Да? Почему же?
– Вас трудно причислить к любителям светских собраний.
– Но иногда я их посещаю.
– Подозреваю, не без скрытой причины. Верна ли моя догадка, что в этот раз именно я являюсь вашей целью?
Медленно глотнув шампанского, Себастьян признал:
– Так и есть, вы. Поскольку недавно вы мне солгали.
Назвать джентльмена лжецом значило усомниться в его чести, нанести оскорбление, которое, как правило, влекло за собой вызов на дуэль. Но Килмартин лишь рассеянно оглядел толпу гостей с мягкой улыбкой на добродушном, веснушчатом лице.
– Я постоянно лгу. Поскольку никогда не разделял возвышенного убеждения, будто следует говорить ближним правду и только правду.
– Интересная философия.