— Бонни, я скажу дяде Васе, что ты тормозишь работу! — пригрозила я.
И все, пес мгновенно стал шелковым. Не то он побаивается дядю Васю, не то ответственно относится к работе, никак не пойму.
— Ну что так долго, — ворчал дядя Вася, запирая за нами дверь, — время дорого… Бонни, исчезни!
Бонни рыкнул недовольно, но испарился в другую комнату. Думаете, я нужна была дяде Васе для работы? Как бы не так!
Я усадила его поближе к свету и быстрыми движениями стала наносить на лицо тональный крем. Косметика у меня хорошая, зелень с лица успешно убирает.
— Быстрее давай, — сквозь зубы бормотал мой партнер.
— Не учите меня жить! — пропела я. — Глаза подводить будем?
Он поглядел страдальчески, и мне расхотелось издеваться. Я провела еще пуховкой по носу, чтобы не блестел.
— Отлично! Зелени не видно, просто загорелый человек, на море недавно был! Только вы особенно близко к клиенту не подходите, на всякий случай…
И как раз раздался звонок в дверь, и Бонни ответил оглушительным лаем.
— Тише ты! — шикнула я. — Всех клиентов распугаешь!
Я сделала приветливое выражение лица и распахнула дверь не спрашивая.
На пороге стоял мужчина. Откровенно скажу, мужчина вида неказистого. Был он довольно высок, но сутул и лысоват. А там, где остались волосы, они были тусклые и грязно-серого цвета. Одет мужчина был в мятые дешевые джинсы и рубашку навыпуск. На босых ногах — пляжные тапочки.
Мужчина поглядел на меня печальным глазом и сказал тихо:
— Я к детективу Куликову.
— Проходите, пожалуйста! — Я улыбнулась дежурно-любезно, как полагается хорошей секретарше.
Он выпрямился и поглядел на меня сверху отстраненно и печально, ни дать ни взять — верблюд в зоопарке. Потом снова опустил плечи и пошел вперед по коридору, не торопясь и высоко поднимая длинные ноги. Точно, верблюд!
Я шла сзади и думала, что не было клиентов — и это не клиент. Ну, сами посудите, для какого дела этот тип мог бы нанять детектива? Ревнует жену? Подозревает, что она ему изменяет? Да я вас умоляю, судя по всему, жена у него если и есть, то страшнее атомной войны и на нее никто в здравом уме не польстится. Или хочет навести порядок в собственной фирме? Кто-то ворует у него новейшие разработки и продает их конкурентам? Ой, не смешите мои тапочки! Никакой фирмы у него нет и в помине, или я ничего не понимаю в людях! Может, этот верблюд просто квартирой ошибся? Или кошелек у него в трамвае сперли, вот он и хочет с нашей помощью его отыскать…
В комнате, которую Василий Макарович условно считал офисом детективного агентства, мужчина без приглашения упал в кресло. Кресло у дяди Васи с секретом. Так с виду оно приличное, потому что прикрыто ярким полосатым пледом, связанным еще дяди-Васиной покойной женой. Я уже говорила, что женщина она была домовитая и мастерица на все руки, кое-что в квартире еще об этом напоминает.
Так вот, под пледом не видно, что из кресла торчат пружины. Этот тип, похожий на верблюда, плюхнулся в кресло и утонул в нем, выставив вверх мосластые колени.
— Слушаю вас, — солидно сказал дядя Вася, — какое у вас ко мне дело?
Мужчина вздохнул и уставился на стену, где в красивой рамочке висел приказ о том, что Куликов Василий Макарович за долгую и беспорочную службу награждается почетной грамотой городского управления внутренних дел. Он так долго изучал то, что написано в рамочке, что мы с дядей Васей переглянулись. Я покачала головой — странный какой-то тип, явно не наш клиент… Дядя Вася в ответ нахмурился — не суди, мол, строго, всякое в жизни бывает, и первое впечатление о человеке часто не самое верное…
Молчание затянулось, тогда дядя Вася кашлянул вопросительно. Странный тип очнулся от задумчивости и перевел взгляд на окно. Там-то уж точно не было ничего интересного — деревья с пожухлыми от жары листьями и соседний дом.
Снова в комнате установилось молчание. Мне это начало понемногу надоедать. Я снова глянула на дядю Васю. Он едва заметно развел руками — делать нечего, надо ждать…
Тогда я решительно подошла к креслу и помахала перед лицом странного мужчины растопыренной рукой.
— Эй, товарищ? Вы вообще-то живы? Может, вам плохо? Может, вам водички?
— Да, — он поглядел на меня строго и печально, — мне плохо. Мне очень плохо. И маме тоже.
— Так-так, — оживился дядя Вася, — вы, пожалуйста, поподробнее…
«И поживее!» — хотела добавить я, но прикусила язык.
Мужчина поерзал в неудобном кресле, подхватил ногой упавшую тапочку и сказал:
— Меня зовут Иннокентий Семенович Бубликов…