В сфере интимных отношений выбор осуществляется в обстоятельствах, сильно отличающихся от обстоятельств Пьера Безухова, в которых часто существовало два четких варианта выбора. Свобода под колоссальным влиянием новых технологических платформ создает сейчас такое огромное количество возможностей, что эмоциональные и когнитивные условия для романтического выбора подверглись радикальным изменениям. Отсюда возникает вопрос: каковы культурные и эмоциональные механизмы, добровольные и принудительные, которые заставляют людей пересматривать отношения, прекращать, отвергать или избегать их? Какова эмоциональная динамика, с которой меняются предпочтения (при выходе из отношений, в которых человек был вовлечен)? Хотя многие или большинство людей поддерживают благополучные супружеские отношения (или временные сексуальные и эмоциональные связи), эта книга посвящена трудному пути тех, кто стремится достичь этой цели, а также тому факту, что многие, по выбору или без него, не живут в стабильных отношениях. Эта книга — не обвинение идеала супружества или призыв вернуться к более безопасным способам образования пар, а скорее описание того, как капитализм похитил сексуальную свободу и каким образом он связан с причинами, по которым сексуальные и романтические отношения стали поразительно нестабильными.
Социология в значительной степени была посвящена изучению общепринятых, привычных структур повседневной жизни и разработала для этого целый ряд методов. Но современная эпоха управляет, возможно, другим типом социологии, который я предварительно назвала бы исследованием кризисных ситуаций и неопределенности. Упорядоченность и предсказуемость институтов модерна нарушены для широких слоев населения; общепринятые бюрократические структуры существуют наряду с всепроникающим и неотступающим чувством неопределенности и незащищенности. Раз мы больше не можем рассчитывать на постоянную занятость на протяжении всей нашей жизни, на прибыльность все более изменчивых рынков, на стабильность брака, на географическую стабильность, значит многие традиционные социологические концепции отслужили свой срок. Нам давно пора было прислушаться к тем, кто практикует новую культуру отсутствия любви, и именно поэтому я провела беседы с девяноста двумя жителями Франции, Англии, Германии, Израиля и Соединенных Штатов в возрасте от девятнадцати до семидесяти двух лет64. Истории этих людей составляют эмпирическую основу этой книги, и все они несут следы того, что Лорен Берлан называет «кризисом обыденности», то есть будничного состояния, в котором люди, находящиеся в различных культурных контекстах и имеющие различное социально-экономическое положение, борются с кратковременными всплесками нестабильности и неуверенности65, атрибутами того, что я называю негативными отношениями. Негативные отношения, очевидно, принимают разнообразные формы в различных социальных классах и национальных системах, но они содержат несколько повторяющихся элементов: усиливают экономические и технологические особенности, не застывают в стабильной социальной форме, но расцениваются как эфемерные и преходящие и осуществляются даже тогда, когда это влечет за собой потери и боль. Независимо от того, что приносят эти два процесса, удовольствие или страдание, они, как мы увидим, образуют отсутствие любви, причем как отсутствие по причине ее сознательного разрушения, так и отсутствие из-за неспособности ее постичь. Одна форма отсутствия любви обязательно предшествует любви (например, секс на одну ночь), а другая следует за ней (развод). Оба случая позволяют нам понять состояние эмоций и отношений в эпоху радикальной личной свободы. Именно такое состояние я разбираю в этой книге.
Сватовство и ухаживание в прошлом, социальная определенность и рост негативных отношений
В конце концов, если мое поколение писателей и представляет что-либо, если и существует нечто, за что мы боролись, так это сексуальная революция.
Роман Энтони Троллопа «Любовь старика» (1884) представляет собой яркий литературный пример того, как в XIX веке эмоции согласовывались с социальной нормой супружества. Автор рассказывает историю юной Мэри Лори, сироты, принятой на проживание в дом старого Мистера Уиттлстаффа. Поскольку мистер Уиттлстафф никогда не был женат, Мэри предвидит, какое решение ей придется принять, когда он сделает ей предложение. Вот как она размышляет о своем решении:
64
Некоторые из них были опрошены в кафе и были найдены при помощи других участников. Некоторые были знакомыми, которые делились со мной своим опытом. Все имена изменены. Когда подробности о собеседнике потенциально раскрывали его или ее личность, я намеренно изменяла их, чтобы обеспечить максимальную анонимность (например, если кто-то занимал уникальную профессиональную позицию, я намеренно изменяла ее, сохраняя примерно схожий образовательный и экономический уровень). Больше всего я опрашивала гетеросексуальных мужчин и женщин, но иногда упоминала гомосексуалистов, когда считала, что они достаточно хорошо отражают процессы, происходящие в гетеросексуальных парах. Выборка включала двадцать четыре разведенных, тридцать четыре человека, состоящих в браке, и тридцать четыре человека, имевших случайные отношениях или вообще без отношений. В нее входили сорок семь женщин и сорок пять мужчин. Из-за деликатного характера интервью я сразу же отказалась использовать записывающее устройство и вести протокол интервью, а вместо этого проводила неформальные беседы, которые были записаны по памяти сразу же после моих встреч. Этот метод, безусловно, был менее навязчивым и соответствовал этнографическому способу анализа. Время от времени я записывала от руки основные моменты в процессе разговора. Эти беседы длились от тридцати минут до полутора часов.
65
Берлант Л. Медленная смерть // Critical Inquiry 33, № 4 (2007). С. 754–780 [Berlant L. Slow Death (Sovereignty, Obesity, Lateral Agency) // Critical Inquiry 33, № 4 (2007). P. 754–780].
66
Норман Кингсли Мейлер (