Последнее возможное несогласие с моим исследованием связано с существованием авторитетного труда Мишеля Фуко в области гуманитарных и социальных наук. Его «Надзирать и наказывать» (Discipline and Punish)29 оказала широкое влияние, посеяв подозрение, что демократическая свобода — не что иное, как уловка, маскирующая процессы наблюдения и дисциплинарного обуздания, вызванные новыми формами знания и контроля над людьми. Социологи посвятили свое внимание наблюдению и, подобно Фуко, рассматривали свободу как либеральную иллюзию, поддерживаемую мощной системой дисциплины и контроля. В этом смысле свобода как таковая была менее интересным объектом изучения, чем созданная ею иллюзия субъективности. Тем не менее на склоне жизни, в своем курсе в Collège de France, Фуко все больше обращал внимание на взаимосвязь между свободой и правительностью (техники и стратегии, посредством которых общество становится управляемым. — Прим. пер.), то есть на то, каким образом идея свободы на рынке переосмыслила, по его словам, поле деятельности30. Моя книга поддерживает последнюю работу Фуко с точки зрения культурной социологии эмоций31. Она рассматривает свободу именно как источник изменения поля деятельности, как наиболее мощную и широко распространенную культурную структуру, формирующую чувство морали, концепцию образования и отношений, основы нашего закона, представления и практики гендера и, в более широком смысле, основное определение индивидуальности современных людей. Для социолога культуры свобода — это не моральный и политический идеал, защищенный судебной системой, а устойчивая, глубокая и широко распространенная культурная структура, формирующая самоопределение современного человека и его взаимоотношения с другими людьми. Как ценность, которую неустанно лелеют индивиды и институты, она ориентирует мириады культурных практик, наиболее заметной из которых, возможно, является сексуальная субъективность, определяемая как «восприятие человеком себя как сексуального существа, которое считает, что имеет право на сексуальное удовольствие и сексуальную безопасность, которое совершает активный сексуальный выбор и обладает собственной идентичностью как сексуальное существо»32. Там, где Фуко развенчал сексуальность как современную практику самоосвобождения, иронично увековечив христианскую культурную одержимость сексом, я заостряю внимание на другом вопросе: как сексуальная свобода, выраженная в потребительских и технологических практиках, меняет восприятие и практику романтических отношений в их начале, в процессе их формирования и в ходе совместной семейной жизни?
Вопрос о свободе стал еще более актуальным, поскольку общественная философия и правовая организация либеральных государств отдали предпочтение одному специфическому типу свободы, а именно негативной свободе, определяемой как свобода субъектов делать то, что им заблагорассудится, без вмешательства со стороны внешнего мира, при условии что они не причиняют вреда другим или не препятствуют их свободе. Такая свобода гарантируется законом и культивируется многими институтами, призванными гарантировать права и неприкосновенность частной жизни человека и не имеющими практически никакого нормативного содержания. Именно «бессодержательность» негативной свободы создала пространство (пространство «беспрепятственности»), которое можно было легко наполнить ценностями капиталистического рынка, потребительской культуры и технологии, ставшими наиболее мощными институциональными и культурными аренами современного общества. Как уже давно заметил Карл Маркс, свобода содержит в себе риск беспрепятственного процветания неравенства. И как метко подчеркнула Кэтрин Маккиннон: «Преимущество свободы перед равенством, свободы перед справедливостью дадут еще больше свободы и власти сильным мира сего»33. Свобода, таким образом, не может взять верх над равенством, поскольку неравенство сводит на нет саму возможность быть свободным. Раз гетеросексуальность формирует и делает естественным неравенство между полами, мы можем ожидать, что свобода либо воспрепятствует такому неравенству, либо примет его. Лишь в редких случаях свобода превосходит неравенство в гетеросексуальных отношениях.
29
Фуко М. Надзирать и наказывать: рождение тюрьмы. New York: Pantheon Books, 1977 [Foucault M. Discipline and Punish: The Birth of the Prison, trans. Alan Sheridan. New York: Pantheon Books, 1977].
30
Фуко М. Безопасность, территория, население: лекции в Коллеж де Франс 1977–1978. New York: Palgrave Macmillan, 2007 [Foucault M. Security, Territory, Population: Lectures at the Collège de France 1977–1978 // ed. Arnold I. Davidson, trans. Graham Burchell. New York: Palgrave Macmillan, 2007; Фуко М. Управление собой и другими. New York: Palgrave Macmillan, 2010 [Foucault M. The Government of Self and Others: Lectures at the Collège de France 1982–1983 // ed. Arnold I. Davidson, trans. Graham Burchell. New York: Palgrave Macmillan, 2010.
31
Роуз Н. Изобретая себя: психология, власть и личность. Cambridge: Cambridge University Press, 1998 [Rose N. Inventing Our Selves: Psychology, Power, and Personhood. Cambridge: Cambridge University Press, 1998]; Роуз Н. Силы свободы: переосмысление политической мысли. Cambridge: Cambridge University Press, 1999 [Rose N. Powers of Freedom: Reframing Political Thought. Cambridge: Cambridge University Press, 1999].
32
Толман Д. Л. Дилеммы желания: девочки-подростки говорят о сексуальности. Cambridge, MA: Harvard University Press, 2002. С. 5–6. [Tolman D. L. Dilemmas of Desire: Teenage Girls Talk about Sexuality. Cambridge, MA: Harvard University Press, 2002. P. 5–6].
33
Цит. по кн. Браун В. Состояние травмы: власть и свобода позднего модернизма. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1995. С. 20. Brown W. States of Injury: Power and Freedom in Late Modernity. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1995. P. 20].