И ушел, хихикая.
Синь все смотрела и смотрела на море.
И рыбаки стали замечать, что цвет моря меняется.
— Отчего бы это? — спрашивали они друг у друга. — Что происходит с морем?
Вышел как-то Скуп из своего огромного черного дома и увидел, что на том месте, где Слава и Синь строили хижину, нет ничего. А на берегу высится гора камней.
— Пришло мое время, — прошамкал Скуп, — сегодня ты станешь моей служанкой, Синь.
И заковылял к берегу.
Заглянул за камни, а там никого нет.
— Куда же она исчезла? — удивился Скуп. И вдруг заметил, что рыбаки собрались в толпу, показывают на море и о чем-то громко говорят.
— Что случилось? — крикнул Скуп.
— Море! Посмотри на море! — ответили ему.
Скуп посмотрел и увидел, что море такого же цвета, какого были глаза Сини. Она так ждала Славу, так долго смотрела на воду, что отдала ему цвет своих глаз.
Скуп закрыл лицо руками и закричал:
— Помогите! Море ослепило меня. Я ничего не вижу.
— Так тебе и надо, — сказали рыбаки… И никто не захотел помочь ему.
Ты спросишь: куда же исчезла Синь? Не знаю.
Я знаю только, что с тех пор море стало такое же, как глаза Сини. И когда кто-нибудь опрашивает у меня, какого цвета море, я всегда отвечаю:
— Синее…
Два друга
Давным-давно, в то время, когда еще не родился твой прапрадедушка, в Болгарию вторглись турки.
Турецкие солдаты были вооружены до зубов. Грудь, плечи и спину их закрывали кольчуги, сделанные из множества стальных колечек; на голове солдаты носили остроконечные шлемы, а в руках у них были кривые сабли — ятаганы, и пики, и луки со стрелами, и даже ружья.
Турецкое войско двигалось по стране. Солдаты сжигали деревни, убивали мужчин, а женщин и детей угоняли в Турцию. Женщин заставляли работать, а детей обучали турецкому языку, чтобы они забыли свою родину, и отдавали их в солдаты.
Но болгары смелые люди, и многие из них уходили в горы, вооружались и нападали на турецкие отряды. Таких смельчаков называли юнаками.
Узнали как-то турки, что в горах скрывается отряд юнаков, собрали большое войско и окружили их со всех сторон. Турки знали, что юнаки отважные бойцы, биться с ними туркам не очень хотелось, поэтому они послали вперед одного человека и наказали ему:
— Скажи, что мы окружили горы. Пусть сдаются.
Но юнаки ответили:
— В плен мы не сдадимся, будем сражаться до последнего.
Человек ушел. А командир юнаков сказал:
— Братья, не будем ожидать, пока турки нападут на нас. Бросимся на них сами. Многие из нас погибнут, но зато кто-нибудь сможет прорваться и уйти. Согласны?
— Согласны! — закричали юнаки. — Позор трусам, слава храбрым!
И юнаки обрушились на турецких солдат. Долго шел бой. Много пало турок, но много полегло и юнаков.
Среди юнаков были два друга — Стратил и Чавдар. Еще до начала боя они дали друг другу слово: если одного ранят, второй не бросит его, поднимет и вынесет из боя.
И вот ранило Стратила. Он схватился рукой за грудь и застонал.
— Я ранен, друг. Стрела попала в меня. Беги, спасайся!
— А наше слово? — спросил Чавдар. Он огляделся, увидел, что все юнаки погибли и в живых остались только они двое.
— Уходи, Чавдар, — просил Стратил. — Я все равно умру, а ты быстро бегаешь, ты сумеешь убежать от турок.
— А наше слово? — опять спросил Чавдар.
У него уже не было стрел, сабля сломалась и отбиваться от турок было нечем. Тогда он подняв Стратила к себе на плечи, побежал.
Чавдар, правда, бегал очень быстро. Так быстро, что мог бы догнать оленя. Но он был ранен в ногу, и на плечах у него сидел Стратил. Поэтому он не мог скрыться от турецких солдат, и они преследовали Чавдара по пятам.
Когда турки уставали, он останавливался и отдыхал. Когда турки бросались в погоню, он бежал дальше.
— Позор нам! — крикнул старый длинноусый Ага. (Так называли турки своего командира.) — Мы не можем догнать раненного в ногу юнака. Тому солдату, который догонит его, я дам много денег и отпущу домой.
Снова побежали они за Чавдаром. Бегут день, бегут второй, устали, а догнать не могут.
— Слушайте, солдаты, — сказал, запыхавшись, один из турок. — Вернитесь кто-нибудь к Аге и скажите, что мы больше не можем бежать. Пусть пришлет подмогу.
Прибежал один солдат к Аге. Дышит тяжело, слова сказать не может.