— Поймали? — грозно спросил Ага.
— Нет, — ответил солдат, — не можем, устали. Замени нас.
Рассердился Ага, вытащил ятаган, отрубил солдату голову. Потом вызвал самых быстрых бегунов в турецкой армии и приказал:
— Повелеваю догнать раненого юнака, который уносит товарища на плечах. Не поймаете, не возвращайтесь — голову сниму.
Испугались бегуны, побежали за Чавдаром. По пути переговариваются:
— Юнаку ни на минуту нельзя разрешать останавливаться. Тогда он не выдержит без еды и воды, упадет, и мы схватим обоих.
— Правильно.
Сменили бегуны уставших солдат и припустили во всю прыть. Совсем близко уже от Чавдара, а догнать не могут. Слышат, как Стратил уговаривает друга:
— Оставь меня, спаси свою жизнь. Ведь ты не выдержишь!
— А слово? — громко крикнул Чавдар. И эхо подхватило его голос. — Друга в беде не оставлю!
Бегут турецкие бегуны месяц, бегут другой, уже и лето прошло, осень наступила, дожди начались, а турки все не могут догнать Чавдара. Он оглянется, увидит, как турецкие солдаты задыхаются от усталости, засмеётся и бежит себе дальше. У Стратила спрашивает:
— Удобно ли тебе, друг?
— Удобно, — отвечает Стратил.
— А как твоя рана?
— Почти не болит.
— И у меня нога зажила.
— Тебе не холодно, Чавдар?
— Нет, я от бега согреваюсь. А тебе?
— И мне не холодно: ты меня согреваешь, — говорит Стратил. — Проголодался, небось?
— Да, есть хочется.
— Держи.
И Стратил срывает с деревьев и протягивает Чавдару яблоко или грушу, орех или сливу. Когда обоим пить захочется, он стряхивает с листьев росу. А турки все ломают себе голову, никак не догадаются, почему юнак не падает от голода и изнеможения. Вернуться к Аге турки боятся — помнят про его кривой ятаган, а юнаков догнать не могут. Но Ага сам про них вспомнил, спросил у своего помощника:
— Догнали?
— Нет, — ответил помощник, — уже сто двадцать три бегуна умерли от разрыва сердца, сорок один в пропасть упал, триста двадцать два стерли ноги до колен. Большие потери в нашем войске, Ага.
Призадумался Ага, как бы ему самому турецкий царь Султан голову не отрубил. Поехал к Султану, упал на колени, рассказал все.
— Как?! — рассвирепел Султан. — Чтобы все моё войско не могло догнать одного болгарского юнака?! Поймать! Сам беги, но поймай! Хоть сто лет бегайте, но схватите и ко мне доставьте.
Вернулся Ага в Болгарию, стал во главе бегунов и побежал. Ага был толстый, как бочка, и сердце у него ожирело. Не пробежал он и ста метров, как повалился и умер. Остальные бегуны и не посмотрели на него. Один даже плюнул: так, мол, тебе и надо.
А Чавдар со Стратилом на плечах бежит себе и бежит по горам и долинам, по лугам и полям.
— Послушай, — сказал однажды Стратил, — что-то я не слышу за нами топота. По-моему, турок уже не видно.
Остановился Чавдар, прислушался. В самом деле, никто их не преследует.
Поднялся Чавдар на высокую гору и сказал Стратилу:
— Посмотри во все стороны. Что тебе видно?
Посмотрел Стратил на север и сказал:
— Турок не видно.
Посмотрел на запад, сказал:
— И там турок не видно.
Посмотрел на восток:
— И в этой стороне турок нет.
Посмотрел на юг и воскликнул:
— Там, далеко, за нашей границей, на турецкой земле, болгарское войско и русское войско теснят турок. Уже к самой столице их, Константинополю, подходят, и сам турецкий Султан стоит на коленях и пощады просит.
Не сдержался Стратил, заплакал от радости.
— Спасибо тебе, друг Чавдар, — сказал он. — Сдержал ты свое слово, спас меня, и мы с тобой дождались победы.
С тех пор они и живут вместе. Не всем показываются Чавдар со Стратилом. Их может увидеть только тот, кто умеет дружить по-настоящему. Мне посчастливилось — я их видел. Постарайся и ты быть хорошим другом. Тогда обязательно когда-нибудь встретишься с Чавдаром и Стратилом.
