– Ну и что, я хочу стать режиссером.
– Правда? Вау. Как Брэд Хекертон?
– Нет, я хочу быть хорошим режиссером, – ответила я. – А ты думал, я хочу другую профессию?
– Не то чтобы я об этом думал, – признался ты.
– А ты кем хочешь стать?
Ты моргнул.
– Надеюсь, у меня получится выиграть в финале кубка штата.
– А потом?
– Потом будет большая вечеринка, потом буду учиться там, куда возьмут, а потом что-нибудь придумаю.
– У вас две минуты!
– Ладно, ладно, – ты деловито пошарил рукой в ведерке с резиновыми змеями. – Я тебе что-нибудь куплю.
Я нахмурилась:
– Здесь все слишком уродское.
– Мы что-нибудь найдем, убьем время. Что может пригодиться режиссеру?
Мы шли мимо полок, и ты расспрашивал меня. Маски для актеров? Нет. Вертушки для заднего плана? Нет. Пошлые настольные игры, чтобы было чем заняться на вечеринках после церемоний награждения? Заткнись.
– А вот и камера, – сказал ты. – То, что нужно.
– Это пинхол-камера.
– Не знаю, что это значит.
– Она из картона, – я не стала говорить тебе, что тоже не знаю, что значит «пинхол-камера», ведь это просто было написано на самой камере. Как и до этого не говорила тебе, что я, конечно же, знала про матч, который вы проиграли перед тем, как мы познакомились во дворе у Эла. Но тогда я, наверное, надеялась, что тебе нравится моя ни-на-кого-непохожесть.
– Ну и что, что она из картона, думаю, у тебя вообще никакой камеры нет.
– Режиссер не занимается камерами. Для этого есть оператор-постановщик.
– Ах да, чуть не забыл про оператора-постановщика.
– Ты не знаешь, кто такой оператор-постановщик.
Ты раздраженно пощекотал тремя пальцами мой живот, в котором порхали бабочки.
– Прекрати. Навесы, фолы – у меня в голове целый баскетбольный словарь, и ты ни слова из него не знаешь. Я куплю тебе эту камеру.
– Спорим, что на нее нельзя снимать по-настоящему?
– Здесь написано, что в комплекте идет пленка.
– Камера картонная. Хороших снимков на нее не сделаешь.
– Зато получится… Не помню, как называются странные фильмы. Французским словом.
– Каким?
– Ну, знаешь, есть специальный термин.
– Классика кинематографа?
– Нет, не эта гейская ерунда, которую любит твой друг. А очень-очень-очень странные фильмы.
– Эл не гей.
– Хорошо, но как же называются эти фильмы? Французским словом.
– В прошлом году у Эла была девушка.
– Ладно, ладно.
– Она живет в Лос-Анджелесе. Они познакомились прошлым летом.
– Хорошо. Я тебе верю. У него есть девушка в Лос-Анджелесе.
– И я не знаю, о каком французском слове идет речь.
– Так называют суперстранные фильмы, когда, о боже мой, она падает с лестницы прямо в чей-то глаз.
– Откуда ты вообще можешь знать что-то о кино?
– От сестры, – ответил ты. – Она скоро окончит кинофакультет в универе. Вам стоит друг с другом пообщаться. Ты немного напоминаешь мне…
– То есть со мной ты чувствуешь себя как с сестрой?
– О боже, я снова не понимаю, сердишься ты или нет.
– Лучше на всякий случай купи мне цветы.
– Понятно, не сердишься.
– Вон! – словно злобная дворняжка, завизжала вторая старуха.
– Пробейте, – сказал ты и швырнул в нее камеру. Вот об этом ты и говорил, Эд. Я увидела, что все будет так, как ты, слегка высокомерный вице-капитан, скажешь им. Может, меня даже станут называть твоей девушкой. – Пробейте и оставьте нас в покое.
– Я не обязана это терпеть, – проворчала старуха. – Девять пятьдесят.
Ты протянул ей купюру, которую достал из кармана.
– Не надо так. Вы же знаете, что мне у вас очень нравится.
То, что случилось дальше, я наблюдала впервые. Старуха растаяла до состояния лужи и улыбнулась впервые со времен палеозоя. Подмигнув, ты взял сдачу. Я должна была подумать, Эд, что тебе нельзя доверять. Вместо этого я подумала, какой ты очаровательный, и поэтому не порвала с тобой в ту же секунду, хотя должна была, и теперь очень-очень-очень об этом жалею. Вместо этого я поздно вечером ехала с тобой в автобусе по далеким незнакомым кварталам, где в доме с садом, уставленным статуями, которые отбрасывали тени в сумерках, пряталась Лотти Карсон. Вместо этого я поцеловала тебя в щеку, чтобы отблагодарить, и мы на ходу открыли упаковку и стали читать инструкцию к камере. Все было просто, даже слишком просто. Позже из книги «Когда гаснут огни: краткая иллюстрированная история кино» я поняла, что ты пытался вспомнить слово «авангард», но тогда мы этого не знали. В мире был миллион вещей, которых я не знала. Я была дурочкой – вот специальный термин для счастливого человека. Возвращаю тебе вещь, которую ты дал мне, когда на горизонте наконец взошла наша долгожданная звезда.