Ммм, ммм, ммм, ммм
Происхождение членораздельной речи давно стало предметом научных исследований. На эту тему написаны сотни работ, но многое так и осталось на уровне предположений. Доказано лишь то, что «хомо сапиенс» — единственное живое существо, владеющее навыками речевого общения, то есть способное на основе правил грамматики составлять потенциально бесконечное число фраз и предложений. Все исследователи сходятся на том, что именно возможность обмениваться с членами группы детальной информацией о незнакомых предметах и явлениях, а также передавать знания и опыт потомкам сыграла главную роль в процессе эволюции, позволив человеку выжить, тогда как все остальные гоминиды вымерли.
Наши далекие предки соотносили предметы и определенные сочетания звуков — так появились первые слова: «мужчина», «женщина», «слон», «вода». Позже отдельные слова стали объединяться в примитивные фразы. Затем стало ясно, что без грамматических правил невозможно понять, к примеру, что означает предложение: «человек укусил медведь»? Кто кого укусил, человек медведя или наоборот? Так возникла грамматика, то есть правила сочетания слов, и их стали нанизывать, как жемчужины, в предложения-ожерелья. Появился язык как средство общения.
Предпосылки, необходимые для овладения речью, — достаточный объем головного мозга, прямохождение, голосовой аппарат — имелись у предков человека еще два миллиона лет назад. Тогда почему же только сто тысяч лет назад их осенило, что отдельные слова можно складывать в предложения?
Звуки, которые издавал 400 тысяч лет назад «человек гейдельбергский», скорее всего, имели мало общего с тем, что сегодня называется речью и музыкой. Но, по мнению Стивена Митена, именно на их основе впоследствии возникло и то и другое. Некоторые ученые называют этот феномен протоязыком, Митен же использует для его определения акроним «ХММММ». Этот термин имитирует звуки, которые издавал первобытный человек, и в то же время расшифровывается как Холистический (целостный), Манипулятивный, Мультимодальный (то есть присущий образу действий, а не внутреннему содержанию), Музыкальный и Мимотический (подражательный).
Сугубо лингвистическое, ограничивающееся словарным запасом, изучение языка упускает из поля зрения интонацию, мелодику, жестикуляцию и мимику. А ведь именно их использует и даже утрирует мать, общаясь с младенцем, который еще не понимает значения слов. Они играли важную роль и в общении гоминидов, когда еще не выработались общие правила, а словарный запас был скуден.
Протоязык был целостным, утверждает Стивен Митен, ссылаясь на профессора лингвистики Кардиффского университета Элисон Врей, то есть, к примеру, выражение: «Осторожно, рядом медведь!» — невозможно было разложить на составные элементы.
Манипулятивностъ протоязыка заключалась в том, что он зависел от конкретных обстоятельств (к примеру, крик «Пожар!» в переполненном кинотеатре — не сообщение, а побуждение к немедленным действиям). Мультимодален он был, поскольку сочетал в себе многие речевые уровни, а мимотическим — так как имитировал звуки, издаваемые животными. Наконец, музыкальность его еще не отделилась от собственно речи.
Протоязык полностью удовлетворял потребности первобытных людей на протяжении многих сотен тысяч лет. Необходимости передавать сложные сообщения не было. Члены одной группы гоминидов проводили большую часть времени вместе, их жизнь, подчиненная лишь природным циклам, протекала монотонно. Не происходило ничего нового, о чем требовалось бы поведать, используя язык символов. По мнению Стивена Митена, наивысшего уровня развития протоязык достиг у неандертальцев, которые, как он полагает, были гораздо музыкальнее современных людей.
Много лет неандертальца изображали как покрытое густой шерстью обезьяноподобное существо, однако в последнее время частично реабилитировали. Приблизительно 400 тысяч лет назад потомки «человека гейдельбергского» разделились на две ветви — собственно неандертальцев и представителей «хомо сапиенс». Первые обитали в Европе и на Ближнем Востоке, вторые — в Африке. Неандертальцы были светлокожи, приземисты и обладали большой физической силой. Их мозг был даже крупнее человеческого, что вовсе не означает интеллектуального превосходства, так как важна не масса мозга, а ее соотношение с массой тела. Этот коэффициент у «хомо сапиенс» больше, чем у других млекопитающих, и составляет 5,3, у «человека гейдельбергского» его значение колеблется от 3,1 до 3,8, а у неандертальца — всего 4,8.