– Как в крикете, – вставил Бобби.
Викарий с сомнением посмотрел на сына. У него самого вертелась на языке эта удачная фраза, но в голосе Бобби сквозила этакая неискренность.
Однако внешне молодой человек выглядел совершенно серьезным.
– И все равно, пап, почему я?
– То есть?
– В Англии полно англичан, – пояснил Бобби. – Здоровых и честных парней. Почему же именно я?
– Возможно, тебя рекомендовал твой бывший командир…
– Да, вероятно, так, – с сомнением сказал Бобби. – Впрочем, все равно это не имеет значения, поскольку я не могу согласиться на эту работу.
– Не можешь согласиться? Дорогой мой мальчик, что ты хочешь этим сказать?
– Ну, понимаешь, я ведь уже договорился с Бэджером.
– С Бэджером? Бэджером Биденом? Вздор, мой дорогой мальчик. А это серьезное дело.
– Это нелегко, согласен.
– Любой детский договор с молодым Биденом не имеет значения.
– Для меня имеет.
– Молодой Биден совершенно безответственный. Он уже, насколько я знаю, явился причиной значительных расходов и серьезных тревог для своих родителей.
– Ему страшно не везло. Бэджер чертовски доверчив.
– Везло, не везло. По-моему, этот человек сроду пальцем о палец не ударил.
– Вздор, пап. Господи, да он, бывало, вставал в пять утра, чтобы кормить этих мерзопакостных цыплят. Не его же вина, что на них на всех напал этот руп, или круп, или что там еще.
– Я никогда не одобрял эту затею с гаражом. Заурядная блажь. Ты должен отказаться от нее.
– Не могу, сэр, я обещал. Не могу подвести старину Бэджера. Он на меня рассчитывает.
Спор продолжался. Викарий, предубежденный против Бэджера, был просто не в состоянии рассматривать любое обещание, данное этому молодому человеку, как обязательство. Он считал Бобби упрямцем, вознамерившимся любой ценой вести праздную жизнь в обществе едва ли не худшего из всех возможных компаньонов. Бобби, в свою очередь, без особой оригинальности твердил, что он «не может подвести старину Бэджера».
Наконец викарий в гневе вышел из комнаты, а Бобби тотчас же сел и написал в фирму Энрикеса и Далло, отклонив их предложение. Сделал он это со вздохом. Тут он упускал шанс, который вряд ли когда-нибудь повторится. Но другого выхода он не видел. В тот же день на поле для гольфа он поделился своими трудностями с Фрэнки. Она внимательно его выслушала.
– Тебе пришлось бы уехать в Южную Америку?
– Да.
– И ты бы радовался этому?
– Да, а почему бы и нет?
Фрэнки вздохнула.
– Во всяком случае, – решительно сказала она, – я считаю, что ты поступил правильно.
– Ты хочешь сказать, по отношению к Бэджеру?
– Да.
– Не мог же я подвести старую птаху, правда?
– Да, но смотри, чтобы эта старая птаха, как ты его называешь, не подвела тебя.
– О, я буду начеку. Во всяком случае, ничего страшного со мной не произойдет: никакого имущества и активов у меня нет.
– Это, должно быть, здорово, – сказала Фрэнки.
– Почему?
– Даже и не знаю. Просто это, по-моему, мило и бесшабашно. Впрочем, если подумать, ведь и у меня не так много имущества и активов. Я хочу сказать, что отец выдает мне содержание и у меня много домов, где я могу жить, масса одежды, служанок, каких-то ужасных фамильных драгоценностей и какой угодно кредит в магазинах. Только, по сути, это все семья. Это не я.
– Нет, и все же… – Бобби умолк.
– О, я знаю, это не одно и то же.
– Да, – сказал Бобби, – это не одно и то же. – Он вдруг ощутил страшную подавленность. Они молча дошли до следующей метки.
– Я завтра еду в город, – сказала Фрэнки, когда Бобби положил мяч для первого удара.
– Завтра? О-о… А я хотел пригласить тебя на пикник.
– Я бы с удовольствием, но все уже расписано. Понимаешь, у отца опять разыгралась подагра.
– Тебе надо ухаживать за ним, – сказал Бобби.
– Он не любит, когда за ним ухаживают, ему это страшно досаждает. Ему больше по душе второй лакей. Тот ему сочувствует и не перечит, когда в него швыряют разные вещи и обзывают чертовым дурнем.
Бобби зацепил мяч поверху, и тот лениво закатился в песчаную канавку.
– Не везет, – сказала Фрэнки, нанесла удар, и ее мяч перелетел через канавку. – Кстати, – заметила она, – мы могли бы кое-что сделать в Лондоне вместе. Ты скоро приедешь?
– В понедельник, но… ну… все это нехорошо, правда?
– Что ты хочешь сказать? Что нехорошо?
– Ну, я имею в виду, что большую часть времени буду работать механиком. Я хочу сказать…