Тем более ряд стратегических ошибок хрущёвского руководства позволял западным стратегам изменить ситуацию в свою пользу. И главным козырем для них был доклад Хрущёва «О культе личности», который подорвал единство в социалистическом блоке и привёл к кровавым событиям в Венгрии осенью 56-го. После этих событий западная пропаганда обвинила Советскую армию в неоправданной жестокости и приложила массу усилий, чтобы подорвать в общественном сознании своих стран тот положительный образ советского солдата, который сформировался у западного обывателя благодаря тому же кинематографу. А свято место, как известно, пусто не бывает. В итоге в планах западных идеологов было заменить на мировых экранах советского солдата-победителя другим — преимущественно американским.
И вот уже в начале 60-х кинематографисты США в партнёрстве с ведущими европейскими странами (Англией, Францией, ФРГ, Италией) решили накрыть мир своей «волной» военных фильмов, гораздо более грандиозных по своим масштабам, чем советские фильмы о войне. Так на свет появились широкомасштабные блокбастеры «Самый длинный день» (фильм состоял из нескольких новелл, снятых режиссёрами разных стран), «Освобождение Парижа», «Битва в Арденнах» (на этот фильм было потрачено 3 миллиона фунтов стерлингов), где во главу повествования ставились прежде всего баталии, которые вели на фронтах Второй мировой союзнические армии, а о советском участии вообще ничего не говорилось. Эти фильмы пользовались большим успехом во многих странах мира, принося его создателям двойной успех: и коммерческий, и идеологический. Естественно, оставить этот вызов без ответа Советский Союз не мог. Так родилась эпопея «Освобождение».
Постановщиком её стал представитель того самого поколения советских кинорежиссёров, которое пришло в кино прямо из окопов Великой Отечественной и кто ковал славу советского кино с середины 50-х. Звали режиссёра Юрий Озеров, и его судьба была схожа с судьбой большинства его коллег-фронтовиков.
Озеров родился в 1921 году и на фронт был призван 20-летним. Участвовал во многих боях, но самым памятным остался штурм Кёнигсберга. Войска 3-го Белорусского фронта под командованием маршала Василевского взяли его в четыре дня. Озеров был на передовом наблюдательном пункте, которым служила специальная площадка на дереве. Именно там и загадал: если выживет, то обязательно расскажет потомкам о своей эпохе.
В войне Озеров выжил и поступил на режиссёрский факультет ВГИКа, чтобы посредством кинематографа осуществить свою мечту. Однако путь до неё оказался долгим — в течение десяти лет он снимал фильмы из мирной жизни (за исключением «Кочубея», но там речь шла о событиях Гражданской войны). И кто знает, сколь долго Озеров создавал бы подобное кино, если бы американцы не сняли свой «Самый длинный день».
Увидев этот фильм и уязвлённый тем, что в нём ничего не говорится об участии в войне Советской армии, которая внесла решающий вклад в общую победу над врагом (на Восточном фронте Гитлер концентрировал до 80% своей армии), Озеров понял, что стоять в стороне просто не имеет права. Кроме этого, солидаризуясь с тем же Б. Андреевым и видя, в какое русло заворачивают военное кино его коллеги из либерального лагеря, Озеров и решил создать широкомасштабное кинополотно, которое должно было отобразить беспримерный подвиг советских воинов, начиная от рядовых и заканчивая генералами. Тем более и ситуация в стране тогда складывалась благоприятная: пришедший к власти Брежнев взял курс на патриотизм и не только сделал первые, пусть робкие, но всё же конкретные шаги по реабилитации Сталина (вспомнил его в своём торжественном докладе, посвящённом 20-летию Победы), но и вернул из забвения великого полководца Георгия Жукова, которого Хрущёв все эти годы откровенно гнобил, обвинив в «бонапартизме».
Процесс реабилитации Жукова начался 8 мая 1965 года, когда маршала пригласили принять участие в торжественном заседании, посвящённом 20-летию Победы (на том самом, где Брежнев впервые за долгие годы отозвался о Сталине не в уничижительном тоне). Когда он появился в зале, все присутствующие в едином порыве поднялись со своих мест и встретили маршала громом аплодисментов. Правда, справедливости ради, стоит отметить, что хлопали далеко не все. Так, начальник Главпура Алексей Епишев, маршалы Иван Конев, Андрей Гречко, да и ряд других военачальников бесстрастно взирали на появление Жукова, продолжая таить на него обиду за события конца 50-х, когда Жуков был министром обороны.