Конфискацией продовольствия Сталин не ограничился. 22 января 1933 года он собственноручно (автограф сохранился) написал от имени ЦК ВКП(б) и СНК СССР директивное письмо, которое начиналось так: «До ЦК ВКП и Совнаркома дошли сведения, что на Кубани и Украине начался массовый выезд крестьян «за хлебом» в ЦЧО, на Волгу, Московскую обл., Западную обл., Белоруссию». Кремль потребовал от руководителей соседних регионов заблокировать УССР и Кубань.
Сталин не только лишил украинских крестьян еды и заблокировал их (сначала — в границах республики, а с апреля 1933 года, когда в городах развернулась свободная продажа хлеба по коммерческим ценам — в пределах сел). Он запретил использовать слово «голод» даже в служебной документации компартийно-советских учреждений с грифом «совершенно секретно». Крестьяне должны были молча умирать в своих селах.
Таким образом, общесоюзный голод 1932–1933 годов очень легко отделить от украинского Голодомора. Голод наблюдался почти всюду, в том числе, конечно, и в Украине. Но, вызванный конфискацией всего съестного, Голодомор явился спецификой одной лишь Украины.
Заключение
В материалах, предназначенных для газеты «День», я всегда стремился соединять публицистику с наукой. Историку это легче сделать, чем представителю иной науки. В отличие от других сфер человеческого знания, история имеет трехслойную структуру. Это не только наука и учебная дисциплина, это и неотъемлемая часть нашего «я» — сознания, мироощущения, памяти, души.
Конечно, существует объективная разница между научной статьей и статьей, предназначенной для газеты. Но у меня нередко выходило так, что именно выступление в газете «День» служило основой для последующей статьи в научном журнале или доклада на конгрессе, конференции, симпозиуме. Так рождался жанр научной публицистики, весьма отличающийся от всем знакомого научно-популярного жанра.
Я далек от мысли позиционировать себя как зачинателя нового жанра. Все намного проще: когда я брался за статью для уважаемой газеты, хотелось как можно быстрее обнародовать свои, нередко «еретические» мысли в области истории советского коммунизма. Если уж говорить о жанре, то его родоначальником надо считать саму газету, которая решается публиковать на своих страницах огромные по объему и сложные по содержанию материалы. Скорее всего, такую лидерскую роль должны разделить с газетой ее читатели, ведь без них она существовать не может.
Книга сложилась из статей, посвященных украинскому Голодомору. В ней опубликованы только те статьи, где речь идет о Голодоморе как геноциде. Этот ракурс в исследовании темы стал особенно актуальным после признания сталинского преступления геноцидом на уровне Закона Украины. После того, как Верховная Рада Украины сказала свое слово, мы должны с удвоенной энергией добиваться признания Голодомора геноцидом от международного сообщества.
Проблема Голодомора очень заполитизирована. Создается впечатление, что оппоненты, которые высказывают противоположные точки зрения, не вслушиваются в аргументы другой стороны. Поэтому так важно сконцентрировать усилия на проблеме осознания, осмысления, постижения этой трагедии. Мне, например, часто приходилось писать не столько о том, что происходило в начале 30-х годов, сколько о том, как мы теперь воспринимаем случившееся тогда. Наработанные исторической наукой знания о голоде 1932–1933 годов в Советском Союзе и Голодоморе в Украине надо сделать достоянием широкой общественности. Ведь погибли миллионы наших родных и близких. Такая задача является жизненно важной, хотя речь идет о событии, отделенном от нашего времени тремя четвертями века. Ради будущего.
Об авторе
Станислав КУЛЬЧИЦКИЙ родился в Одессе 10 января 1937 года в студенческой семье (мать Мария Карапетовна и отец Владислав Вениаминович были студентами Одесского института инженеров морского транспорта). В конце 1937 года отца репрессировали.