о чем можно говорить на людях, и нам казалось нормальным, что существуют такие вещи, которые каждый должен держать в себе. Прекрасной иллюстрацией к этому утверждению является голод 1932–1933 годов. Все от мала до велика знали, что он таки был, но знали и то, что о нем говорить нельзя. Нельзя, и точка! Мои зарубежные коллеги, изучающие Голодомор (а таких становится все больше), этого не ионимают. Они находят объяснение в загадочной русской душе или утверждают о тотальной запуганности населения агентами КГБ. Чтобы понять поведение и образ мышления советских людей, им нужно было бы родиться и жить в этой стране.
Зависимость граждан от советской власти закреплялась не только и даже не столько стандартными репрессиями — уничтожением или арестами. Власть была работодателем, и почти каждому человеку в случае необходимости могла «перекрыть кислород», то есть лишить его работы. Почти каждый в случае непослушания мог оказаться в положении рыбы, выброшенной на песок.
Надо принять во внимание и то, что наиболее активную часть населения чекистские селекционеры арестовывали или уничтожали на протяжении десятков лет. Общество становилось конформистским вследствие двух основных причин: во-первых, в нем постоянно уменьшалась доля протестующих, во-вторых, увеличивалась в результате естественных причин доля воспитанников советской школы.
Воспитание и пропаганда срабатывали после прекращения массовых репрессий потому, что советский строй мог продемонстрировать людям многие весомые преимущества перед дореволюционным. Он порабощал человека политически, но заботился о минимальном уровне его материального и культурного благосостояния — желал он того или нет. В советские времена алкоголики «перевоспитывались» в ЛТП, а бомжей практически не существовало.
Забота о человеке, чего не понимают антикоммунисты, была не моральным долгом власти, а предпосылкой ее существования. Чтобы возникнуть, коммунистический строй должен был уничтожить частное предпринимательство во всех его проявлениях, то есть возложить на самого себя долг кормить, лечить, учить и развлекать все население. «Государство-коммуна» настолько радикально отличалось от государств, где граждане политически свободны, что его нужно считать цивилизационно иным. Это государство даже не скрывало отсутствия у себя политической и национальной свободы в общепринятом значении. Но оно клеймило эти свободы как «буржуазную демократию» и «буржуазный национализм», а своих граждан убеждало в том, что в нем и только в нем существуют высшие ценности — «социалистическая демократия» и «социалистический интернационализм».
Свои «весомые достижения» коммунизм демонстрировал не только в человеческом измерении, но и на уровне республик. Он дал Украине признанную международным содружеством советскую государственность (член-учредитель ООН!), многократно увеличил дореволюционные достижения в промышленном развитии, превратил ее в культурно развитую республику и осуществил мечту многих поколений украинского народа о воссоединении этнических земель.
Очень непросто убеждать представителей моего поколения в том, что цивилизация, в которой они прожили большую часть своей жизни, построена на крови и костях предыдущего поколения. Многие мои ровесники не верят а priori, что советская власть могла целеустремленно уничтожать людей. Много и таких, которые до сих пор верят в то, что «враги народа» действительно существовали. Постгеноцидное общество (определение Джеймса Мейса) — это больное общество.
Те, кто родился между 1950 и 1980 годами, принадлежат к третьему поколению граждан Украины. Это поколение давно уже превышает другие по численности, а после оранжевой революции оно почти оттеснило своих родителей от управления государственными и общественными делами. Между ним и предыдущим поколением не существовало барьера в виде «подписки о неразглашении». Поэтому оно нередко разделяет стереотипы и предрассудки своих родителей. Тем более, что оно живет во времена перемен, то есть нестабильности жизненных основ.
Когда под влиянием растущих внутренних и внешних нагрузок «государство-коммуна» распалось и исчезло, его заменило не социальное государство западноевропейского образца, а первоначальный капитализм. Вполне естественно, что многие представители третьего поколения, подобно поколению его родителей, испытывают ностальгию по советскому прошлому. Гражданам трудно принять на веру утверждение историков о том, что советский строй в ленинско-сталинские времена мог быть построен только железом и кровью. Большой кровью…