Почему один мальчик, вырастая, становится насильником и убийцей, другой – террористом или шантажистом, а третий, росший, казалось бы, в той же среде, законопослушным и достойным членом общества – загадка, которую мы постепенно попытаемся разгадать. Но нам удалось обнаружить, что помимо нестабильной, агрессивной или лишенной любви семейной среды, порождающей отсутствие самоуважения и уверенности в себе, большинство преступников на сексуальной почве объединял относительно высокий IQ – гораздо выше, чем у криминальной прослойки в целом.
Тюремные интервью выявили также значительную разницу между типами преступлений, которые внешне кажутся одинаковыми – вспомните о двух кражах, упомянутых в начале главы.
Вот еще один пример: изнасилования и убийства молодых девушек в нашем обществе случаются нередко, и насильник обычно является злобным и агрессивным психопатом. Однако я не могу согласиться с такой поверхностной оценкой. Она не говорит нам, почему он совершает преступление, и никак не поможет составить психологический профиль его личности. Поэтому давайте посмотрим на бихейвиоральные подсказки, оставляемые на месте преступления.
Во-первых: в каком состоянии было обнаружено тело? Я не имею в виду степень разложения (хотя она тоже многое может сказать), а то, как убийца поступил с трупом. Если причина смерти – ножевые ранения, и они расположены кучно – мы называем это «чрезмерностью», – особенно в области лица, это говорит мне, что убийца, скорее всего, был знаком с жертвой и у преступления имелись личные причины. Это ведет нас к мотиву – к тому самому почему. Если тело завернуто в простыню или одеяло, то есть о нем позаботились после смерти, следует вывод, что убийца питал к жертве нежные чувства и, возможно, испытывал угрызения совести. С другой стороны, если тело изуродовано и/или оставлено на виду, например выброшено на обочине дороги, это говорит, что убийца презирал жертву, а может, и всех женщин вообще.
Нам удалось обнаружить, что помимо неблагополучной семейной среды, порождающей отсутствие самоуважения и уверенности в себе, большинство преступников на сексуальной почве объединял относительно высокий IQ – гораздо выше, чем у криминальной прослойки в целом.
Откуда я все это знаю? Нет, профайлер – не провидец, просто преступники сами рассказали мне об этом. А после того как слышишь одни и те же истории несколько раз, сам можешь их рассказывать. Если жертву изнасилования и убийства оставили лежать на полу, прикрыв простыней, совершенно ясно, что это не попытка спрятать тело, по крайней мере, у здравомыслящего преступника. Это попытка вернуть ей человеческое достоинство или физически укрыть от глаз того, кого мучает совесть за преступление. И мне рассказали об этом убийцы, прикрывавшие тела своих жертв.
Один случай подтвердил нашу способность «предсказывать», о чем думает убийца. Я уволился из ФБР пару лет назад и находился на востоке, в одной из тюрем, где разговаривал с осужденным убийцей по просьбе совета по условно-досрочному освобождению. Совет хотел узнать мое мнение: стоит ли выпускать его за хорошее поведение. Насколько мне известно – и своим клиентам я открыто об этом говорю – вопрос совсем в другом: совершит ли он новое преступление, если окажется на свободе? Я провел с тем парнем много времени, чтобы подорвать его сопротивление, заставить говорить правду, чтобы выяснить, к моему собственному удовлетворению (а) осознает ли он, что в действительности совершил, и раскаивается ли; и (б) находит ли он по-прежнему эмоциональное удовлетворение в том, чтобы манипулировать другими людьми, доминировать над ними, контролировать их и решать, жить им или умереть. Все, что он говорил, укладывалось в паттерн, который я слышал множество раз от других мужчин в такой же ситуации – мужчин, чей образ мысли, преступления и мотивацию я изучал больше двух десятилетий. И поэтому, излагая свои соображения совету, я был вполне уверен в том, что они обоснованные. Когда люди, работающие в криминологической или судебной психологии, говорят, что не могут предсказать, возьмется преступник за старое или нет, это означает, что они и правда этого не знают, потому что не проводили непосредственных исследований и не имеют соответствующего опыта. Я не утверждаю, что могу с уверенностью заключить, совершит ли конкретный субъект очередное убийство, если дать ему такую возможность, но совершенно точно могу указать совету на степень риска, который влечет его освобождение.