Изложение «странного происшествия» Заблоцкий-Десятовский заключил весьма неопределенно:
«Вопрос о том, кто и с какою целию сделал это приношение….для нас остается не разрешенным».
Почему биограф не решился назвать имя похитителя хотя бы предположительно?
Не потому ли, что приходилось считаться с тогдашним уложением о наказаниях? Особенная часть русского уголовного права содержала статью, карающую за разглашение сведений, пусть даже и отвечающих истине, но неудобных, порочащих чье-либо имя.
Можно было писать правду, только правду. Но всю правду запрещала статья закона, посвященная оскорблению чести.
Эти юридические тонкости были в числе обстоятельств, обрекающих на умолчания и недомолвки, на недогадливость и на «умышленное непрочтение».
За гранями поколений
Одной из примет, одной из косвенных улик может оказаться год рождения. Как правило, за гранями соседних поколений соперничество заметно теряет остроту. Впрочем, есть, пожалуй, исключение: ежели соперник моложе – еще сильнее свербит обида и злость. Больно прыток, того и гляди обскачет, надо бы остановить, пока не поздно.
И впрямь, Киселев младше, Лонгинов старше. Разница между ними целых девять лет.
Думаете, многовато? Что ж, памятуя, что Киселев родился в 1788 году, посмотрим, нет ли кого поближе.
Имеется лицо 1786 года рождения, подходящее и по многим иным признакам. Неоднократно принимался я за эту версию. И всякий раз отступался, не вникая в дальнейшие подробности. Мешало обстоятельство, исключающее подобную возможность. Через полтора месяца после безымянного денежного приношения данное лицо было возведено Николаем в графское достоинство.
Принять во внимание очередного кандидата мешало кое-что еще.
Не видно, каким образом конверт с наградными деньгами мог попасть в его руки.
Нам с вами, да и Киселеву, этот деятель был известен как служивший по другому ведомству. Попечитель санкт-петербургского учебного округа, президент Академии наук, позднее, с 1834 по 1849 год, – министр народного просвещения.
Сергей Семенович Уваров, 1786 года рождения, письма и статьи писал на безупречном французском языке, стихи писал и по-немецки, русским литературным слогом владел менее уверенно.
Весьма желчно, пристрастно, отчасти сгустив краски, отзывался о нем историк С. М. Соловьев в своих записках:
«Уваров был человек бесспорно с блестящими дарованиями… но в этом человеке способности сердечные нисколько не соответствовали умственным. Представляя из себя знатного барина, Уваров не имел в себе ничего истинно аристократического: напротив, это был лакей, получивший порядочные манеры в доме порядочного барина (Александра I), но оставшийся в сердце лакеем…»
Как видите, заметное сходство с предполагаемым обликом Искомого!
Приведя придуманную Уваровым трехчленную формулу основных начал – православие, самодержавие, народность, – Соловьев язвительно пояснял:
«…Православие – будучи безбожником, не веруя в Христа даже и по-протестантски: самодержавие – будучи либералом; народность – не прочтя в свою жизнь ни одной русской книги, писавши постоянно по-французски или по-немецки».
Соловьев рассказывал о Строганове – не об Александре, о его брате Сергее, попечителе Московского университета, – что Строганов «знал Уварова как он есть, презирал его как подлеца, грязного человека и по характеру своему не скрывал этого презренья».
Чуть мягче по тону, но столь же жестко по существу отзывался об Уварове сенатор К. И. Лебедев:
«Ни высокое положение, ни богатая женитьба на графине Разумовской, ни блестящая репутация в обществе не избавили его от мелких страстей любостяжания и зависти, которые были причиною нелюбви к нему сверстников, совместников и всего высшего круга».
Его женитьба была из ряда вон выходящим происшествием. Узнав, что Уваров внезапно очутился в крайне стесненных материальных обстоятельствах, перезрелая девица первая предложила руку, сердце и доходы. Невеста была старше жениха на шесть, а если верить Вигелю, на двенадцать лет. Вдобавок к свадебным подаркам двадцатичетырехлетний Уваров вмиг получил от отца жены, в то время министра просвещения, должность попечителя санкт-петербургского учебного округа.
Кто и каким способом расстроил помолвку Пушкина с Анной Олениной? Не пугнул ли кто ее отца, А. Н. Оленина, президента Академии художеств и директора Публичной библиотеки? Мол, Пушкин не просто на дурном счету у правительства. Сейчас ведется очень серьезное следствие. Из-за кощунственной поэмы “ «Гавриилиада”.