Как справедливо отмечал английский историк Ф. Ротштейн, изучивший политику Англии в годы, предшествовавшие Второй мировой войне, объективно поведение британского правительства в течение 1939 года как в отношениях с СССР, так и в ходе секретных переговоров с Германией – было, начиная с пакта четырех (1934), твердым продолжением линии Лондона: ориентировка на войну Гитлера с СССР, на занятие Великобританией позиции «третьей радующейся» стороны. «Пожалуй, во всей истории дипломатии (включая политическую подготовку народа внутренней пропагандой) не было такого примера длительного подталкивания агрессора (с 1935-го по 1939 год) к нападению на государство, которое уже давно было избрано правящим классом Великобритании в качестве мишени (1926 г., 1933 г. и т. д.)»[6].
Как показывал тот же историк, в первые месяцы войны, когда стало ясно, что расчеты западных государств на то, что Гитлер, «само собой разумеется», решит напасть на СССР, не оправдались, они, тем не менее, стремились убедить его переменить свое решение. Ротштейн приводит следующие факты:
• немецких (и чешских) антифашистов интернировали вместе с немецкими фашистами, которые слишком явно себя показали на свободе и которым давали «свободу рук» против антифашистов-заключенных;
• целый транспорт последних отправили в США без защиты от немецких подлодок, что привело их к гибели;
• хотя была развернута самая озлобленная кампания против СССР в газетах и по радио, т. е., пока настраивали население против СССР, в отношении фашистской Германии сплошь и рядом велась обычная критика.
Тогда же появилась официальная брошюра, написанная губернатором Египта с предисловием лорда Галифакса, в которой Гитлера упрекали в том, что он стал «клятвопреступником», не напав на СССР «врага западной цивилизации»[7].
Вопрос о войне СССР с Германией стоял уже в 1938 году, когда фашистский агрессор делал первые шаги на пути к оккупации соседних с нашей Родиной стран. Ультиматум, предъявленный Гитлером Чехословакии с требованием отдать Германии часть исторических славянских территорий – Судетскую область, – был наглым вызовом Запада всему славянскому миру и нашел гневный отклик в сердцах многих русских людей.
Этот период был очень благоприятен для нанесения упреждающего удара по фашистской Германии. Экономический и военный потенциал советского государства опережал возможности фашистской Германии, к тому времени не завершившей своей военной программы и не готовой к большой войне.
Международное соглашение, заключенное с Чехословакией, позволяло Советскому Союзу оказать военную помощь правительству этой страны.
У советского руководства было достаточно веское основание верить в свою готовность. В 1938 году Генеральный штаб разработал новый план развертывания Красной Армии. Разработчики исходили из наихудшего для СССР варианта – войны на два фронта: на востоке – против Японии, на западе – против военного блока государств во главе с Германией (Италия, Польша, Румыния, Финляндия, Эстония, Латвия, Литва). Согласно анализу, все потенциальные противники СССР вместе взятые могли выставить на обоих фронтах 13077 орудий, 5775 самолетов, 7980 танков. А Советский Союз за один 1938 год произвел более 12 тысяч орудий, более 5 тысяч самолетов, а производство танков еще в 1933 году достигало 3770 – больше половины мирового танкового производства[8].
Для оказания помощи Чехословакии Красная Армия была приведена в состояние чрезвычайной готовности. Как пишет М.В. Захаров:
«Истребительная авиация должна была перебазироваться на передовые аэродромы у границы для прикрытия себежского, полоцкого, минского и слуцкого направлений, а скоростная бомбардировочная – в районе Витебска, Орши… Одновременно Ленинградскому, Калининскому, Белорусскому, Киевскому, Харьковскому и Московскому военным округам давались указания о приведении в боевую готовность системы ПВО… В боевую готовность были приведены: танковый корпус, 30 стрелковых и 10 кавалерийских дивизий, 7 танковых, мотострелковая и 12 авиационных бригад, 7 укрепленных районов… Частичное отмобилизование войск коснулось не только наших западных приграничных округов вплоть до Урала… В армию было призвано в общей сложности до 330 тысяч человек… Кроме того, десятки тысяч младших командиров и рядовых, выслуживших установленные сроки службы и подлежащих увольнению, были задержаны в рядах армии… Подобные приказы, как известно, отдаются в исключительных случаях».[9]