— Куэйл?
— Да, я говорю о капитане Питере.
С капитаном Питером Куэйлом, сыном стряпчего, уроженца Девона, Гибсон и Себастьян служили вместе в Португалии. Высокий, худощавый, с василькового цвета глазами, поредевшими светлыми волосами и громким смехом, которым он разражался неожиданно и часто, этот человек не принадлежал к числу тех, кого легко забыть. С крикетной битой или сборничком стихов в руках он являл собой желанную находку для каждого полка на походном марше. Капитан Куэйл получал садистское удовольствие, пытая вражеских шпионов или тех, кого он подозревал в числе последних. Он имел привычку оставлять изувеченные трупы на пороге их собственного дома. А со временем стал срезать определенные части туловища у своих жертв и запихивать им в рот, назвав это своей визитной карточкой.
— Я слыхал, он лишился руки в бою под Сьюдад-Родриго [6], — сказал Пол Гибсон.
— Это так. Но на наследство, полученное женой, он купил чин в Королевском конногвардейском полку и перевелся туда.
Офицерские чины в Королевской конной гвардии были из самых дорогих в армии. Гибсон смотрел на тело, безмолвно лежащее перед ними.
— Что могло его заставить так поступить?
— Не знаю, — ответил Себастьян. — Может, вкус к такому занятию?
— Я хочу поручить тебе разыскать одного человека, — говорил Себастьян груму, садясь в экипаж, который тот остановил перед хирургической Гибсона.
Мальчик передал хозяину поводья и забрался на свое сиденье позади.
— Кого это?
— Капитана конной гвардии по имени Питер Куэйл.
ГЛАВА 15
Кэт стояла перед зеркалом в шляпном магазине, примеряя последнюю новинку, шляпку нового фасона cas-quet [7]. Сначала она надела ее под самым задорным и смелым углом, затем повертела так и эдак, изучая свое отражение. Было время, когда она, бедное испуганное дитя лондонских улиц, не носила ничего, кроме отвратительного старья. Чтобы не умереть с голоду, она вынуждена была научиться клянчить и воровать. Теперь ее гардероб полон дорогих нарядов, но ей этого недостаточно. И никогда их не будет настолько много, чтобы заставить ее забыть о прошлом.
После смерти матери и отчима Кэт на время нашла приют в доме некой Эммы Стоун, родной ее тетки. Эта набожная ханжа, задавшись целью спасти Кэт от пути греха и порока, по которому шла ее сестра, мать девочки, порола ребенка кнутом с самым жестоким усердием. Но убежала Кэт из дома не только из-за побоев, однажды ночью ей пришлось искать спасения в побеге, чтобы избавиться от похотливых приставаний мистера Стоуна, ее дяди. Именно этот жизненный опыт внушил ей жгучее презрение к показной набожности и сохранил в памяти детский восторг перед чистыми простынями и нарядной одеждой.
Края полей этой шляпки отделаны вишневым бархатом, букетик искусственных цветов приколот к более темной ленте на тулье, и общее впечатление…
— Очаровательно, — произнес за ее спиной глубокий мужской голос.
Кэт быстро обернулась и увидела высокого темноволосого мужчину, смотревшего на нее в монокль. Опрятно и даже нарядно одетый, он стоял, небрежно опершись о притолоку открытой двери магазина. В этот погожий сентябрьский полдень солнце заливало улицы ясным светом, вереницы нарядных экипажей текли вдоль тротуаров, по мостовой гарцевали всадники. Кэт вдруг почувствовала себя чудовищно одинокой — и поняла, что так и должно быть.
Этого человека она узнала сразу же. Будто могло быть иначе? Перед ней стоял полковник Брюс Эптон-Смит. Прежде гусарский офицер, последние три или четыре года он служил личным агентом двоюродного брата короля лорда Джарвиса, признанной силы, стоявшей за регентом.
— О, благодарю.
Сняв с головки бархатное совершенство, Кэт потянулась к другой шляпке — плетенная из пальмовой соломки, она была отделана бархатной ярко-зеленой лентой и крохотной вуалью в тон.
— Вы не находите, что эта красивее?
— Почему не обе?
Кэт улыбнулась.
— Действительно, почему нет? — Она обернулась к приказчице. Последние минуты та стояла за прилавком совершенно безмолвно. — Заверните эти шляпки.
Уронив монокль, Эпсон-Смит оторвался от двери и сделал шаг по направлению к ней.
— Мисс Болейн пришлет за ними позже, — бросил он девушке за прилавком, не сводя пристального взгляда с Кэт.
Она, так же не опуская глаз, возразила:
— Я бы хотела забрать их сейчас.
— К сожалению, это невозможно. Лорд Джарвис мечтает побеседовать с вами. А он не любит ждать.
Кэт почувствовала, как в ней поднимается волна страха. Поговаривали, что люди исчезали без следа после «бесед» с лордом Джарвисом. Кого-то из них находили потом мертвыми, их обезображенные трупы валялись где-нибудь за городом в пустынных местах.
— А если я откажусь?
Серые глаза Эпсон-Смита сверкали сталью. Кэт вынуждена была собрать всю волю, чтобы выдержать этот взгляд.
— Не думаю, мадам, что вы настолько глупы.
ГЛАВА 16
Тем же послеполуденным часом Себастьян, следуя подсказке Тома, держал путь на Таттерсалл. На этот лошадиный рынок, где велась торговля с аукциона, чуть раньше отправился капитан Питер Куэйл.
Даже в такой толпе его легко было отличить: высокий мужчина в мундире своего полка с пустым левым рукавом. Лошадь, которую он сейчас осматривал — отлично вычищенный скребком гнедой со своенравно изогнутой шеей и аккуратно подвязанным хвостом, — предназначалась для упряжки.
— Хорош, — кинул Себастьян, подходя и останавливаясь позади. — Чуть коротковат в крупе, вам не кажется?
Куэйл обернулся, выражение его лица сразу стало замкнутым и настороженным.
— Не сказал бы. Но помню, у вас всегда были лучшие лошади в полку.
— Слышал, вы приобрели перевод в конную гвардию. Ваша супруга должна быть счастлива, что любимый муж всегда рядом.
Глаза его собеседника зло прищурились. Во время их совместной службы на Пиренейском полуострове капитан Куэйл исправно обзаводился любовницей-португалкой, а часто и двумя зараз.
— О чем хлопочете, Девлин? Не хочу льстить себе мыслью, что вы искали моего общества ради болтовни о прегрешениях юности.
Себастьян ласково пробежал ладонью по холке лошади. Славная животина, в самом деле.
— Предположим, я очень любопытен. Вам, случайно, не был известен молодой человек по имени Доминик Стентон?
— Вы о сыне лорда Стентона? О том, которого на днях ободрали, как мясную тушу? Нет, я не был с ним знаком.
— Но слышали, что с ним случилось.
— Кто же в Лондоне этого не слышал?
Гнедой принялся обнюхивать карманы Себастьяна, видимо в поисках морковки.
— А Барклея Кармайкла вы тоже не знали?
Крохотный мускул заплясал на скуле капитана, ноздри его раздулись от подавленного гнева.
— Понимаю, куда вы клоните.
— Не сомневаюсь. — Все внимание Себастьяна было обращено на лошадь. — Я бы сказал, это неизбежно при вашей репутации любителя прибегать к пыткам и причинять мучения. Тела этих молодых людей были найдены обезображенными, и мое внимание, естественно, устремилось к вам.
Грудь капитана Куэйла бурно вздымалась. В солнечном свете ярко блеснули значки полковых отличий.
— То, что я делал в Португалии, было совершено по приказу короля ради моей отчизны.
— И при этом наслаждались каждой минутой исполнения сурового долга? — Только сейчас Себастьян повернулся и взглянул прямо в глаза собеседника. — Что же происходило далее? Постепенно у вас появился вкус к подобному времяпровождению, затем вы стали скучать без своих милых занятий. Парады и выездки по плацу да прогулки в свите принца-регента не могут доставить много удовольствия.
Куэйл гневно смотрел на него, но хранил молчание.
Яркое солнце обратило в золото мириады плясавших в воздухе пылинок, над площадью плыл запах выхоленных лошадей и навоза.