Выбрать главу

Себастьян тщательно старался не встречаться глазами с Лавджоем. Ему было известно, что когда-то тот был женат, но и жена его, и ребенок давно умерли.

— Примите наши глубокие соболезнования, — пробормотал магистрат.

Девлин снова перевел взгляд за окно. К северу от сада, за его едва видными тропками, выложенными обломками кирпича, и неряшливыми клумбами с ноготками и сантолиной [12], лавандой и розами, виднелась церковь Святого Андрея. Через проплешину в высокой тисовой изгороди виднелись следы средневековых контрфорсов, прямоугольные очертания руин древней башни темнели на фоне голубого сентябрьского неба. Цветник, разбитый на церковном дворе, был тщательно ухожен, он выглядел много опрятнее, чем заброшенный сад возле дома приходского священника. Между цветами темнели разбросанные то тут, то там старые серые надгробия и могильные плиты. Себастьян подумал, что надо бы узнать, кто первым обнаружил тело сына священника, сам он или кто другой. Но ему не хотелось задавать этот вопрос. Вместо него он задал другой:

— Вас не затруднит сказать нам, кто именно осматривал тело вашего сына?

— Ни в коей мере. — Его преподобие казался удивленным таким вопросом, но отвечал с готовностью. — Это был доктор Ньюмен. Доктор Аарон Ньюмен живет здесь, в Эйвери, как раз позади ближнего леска. Он может оказаться полезен вам в том, в чем мне не удалось оказать помощь. — Небольшая пауза. — Я постоянно напоминаю себе слова, сказанные в Писании: «Мне отмщение и аз воздам», но не умею найти в них опоры… — Голос священника прервался. Сделав над собой усилие, он громко сглотнул и продолжил более спокойно: — Кто бы ни сделал это с моим сыном, он сотворил зло. Предать такой страшной смерти невинного юнца девятнадцати лет…

Голос изменил священнику. Больше он не делал попытки продолжать.

Лавджой стал неуклюже подниматься на ноги.

— Прошу простить наше вторжение, ваше преподобие. Больше мы не станем вас тревожить.

Старик провел дрожащей рукой по глазам.

— Но вы должны остаться и выпить чаю.

Магистрат слегка поклонился.

— Благодарю, нет.

Себастьян поднялся с подоконника, разочарованный. Что могло связывать серьезного прилежного студента богословия с таким балованным юнцом, каким был Доминик Стентон, или с ведущим рассеянный образ жизни светским львом Барклеем Кармайклом? Ему припомнились слова Кэт о том, что кажущийся случайным выбор жертв заставляет всякого почувствовать собственную уязвимость. «Не потому ли я так стремлюсь установить хоть какую-то связь между этими тремя злодействами, что отсутствие ее делает их еще более дикими и пугающими?» — спрашивал он себя.

— Вы родом из здешних мест, мистер Торнтон? — неожиданно задал он вопрос.

Священник покачал головой.

— Я — уроженец Нейланда, городка около Ипсвича. Восточный Саффолк. Это место досталось мне стараниями дяди моей жены. Когда я был еще молодым человеком, моим намерением было посвятить себя миссионерской службе, нести благовестие Господа нашего несчастным дикарям, погрязшим в пороке и грехе, которые населяют непросвещенные части света. Я даже не мечтал о собственном приходе, не говоря уж о бенефиции [13] таком значительном.

Себастьян заинтересовался.

— Вы отправлялись с миссией в какие-либо страны?

Мистер Торнтон выпрямился в кресле.

— Собственно говоря, да. Я провел шесть лет на мысе Горн в Африке [14], прежде чем осенил себя узами брака. Впоследствии миссис Торнтон и я вместе вершили миссионерскую службу. Случай к этому нам представился девять лет назад, тогда я оставил свой приход заботам куратора, второго нашего священника.

«Девять лет назад. Его сыну было только десять», — быстро промелькнуло в голове Себастьяна, и он спросил:

— А Николас? Он ездил с вами?

— О нет. В то время он учился в Харроу. Наш мальчик ни разу не совершал путешествий, даже недолгих. Миссис Торнтон очень пеклась о здоровье сына и опасалась негативного воздействия нездорового климата. Свои школьные каникулы Николас проводил у ее брата.

— Нельзя ли поточнее узнать, где имела место ваша миссионерская деятельность? — задал вопрос магистрат.

Себастьян подумал, что, пожалуй, мог бы ответить на него сам.

— В Индии.

— Простое совпадение, надо думать? — сказал Лавджой, когда Себастьян сообщил ему о своем разговоре с сэром Хамфри Кармайклом, рассказав о том, что тот также бывал несколько раз в Индии.

Они пешком шли через небольшой зеленый лесок, направляясь к выбеленному дому доктора Ньюмена. Перед ними, взволнованно гогоча и переваливаясь, спешила стая белых гусей, перья которых ярко блестели в солнечных лучах.

— Думаю, тысячи наших сограждан хоть раз в жизни побывали на полуострове Индостан. Вы со мной не согласны?

— Согласен.

— Рад. К тому же мы не знаем, посещал ли Индию лорд Стентон.

— Не знаем. — Себастьян разглядывал живописную группку каменных коттеджей, увитых густым ковром роз, щедро отдавшихся позднему цветению. — И тем не менее, если бы у меня был сын, я бы не мог чувствовать себя спокойно.

ГЛАВА 22

Доктор Аарон Ньюмен был худощавым мужчиной на вид лет сорока с небольшим, с ранней обильной сединой и доброжелательным, хоть и усталым лицом человека, которого работа заставляет быть свидетелем слишком многих людских радостей и трагедий.

Он принял их в гостиной, обставленной добротной и надежной старой мебелью, и внимательно выслушал объяснения причин, приведших мистера Лавджоя в его дом. Затем предложил бренди, угощение, которое Себастьян принял, а магистрат, как следовало ожидать, отклонил.

— Несчастье произошло пять месяцев назад, а я все еще не могу привыкнуть к мысли о том, что случилось с Николасом, — начал доктор, наливая бренди и себе. — Какая немыслимая трагедия! Преподобный Торнтон и его супруга долгие годы были бездетны, этот мальчик родился у них довольно поздно. Сын был словно даром небес, ребенок, появившийся на свет у стариков родителей. — Доктор снял очки и провел рукой по глазам, лицо его омрачилось грустью. — Но Господь прибрал его к себе. Ведь эта мысль должна утешать?

Лавджой смущенно откашлялся и спросил:

— Как давно вы знакомы с его преподобием?

— С тех пор, как он поселился здесь в деревне, примерно лет двадцать назад. Я присутствовал при появлении Николаса на свет. — Доктор Ньюмен снова водрузил очки на нос и опустился в одно из кресел, окружавших чайный столик. — Лечил его от всех детских болезней.

— Я так понял, что труп Николаса был обнаружен самим его преподобием? — спросил магистрат.

Лицо доктора исказила гримаса боли.

— К сожалению, да. Торнтон взял тело сына на руки и хотел нести его сюда. Но упал, не пройдя и нескольких шагов.

— У него случился удар?

Доктор кивнул, подтверждая догадку.

— Паралич поразил левую сторону тела. Со временем деятельность руки восстановилась, но ходить его преподобие до сих пор может лишь с большим трудом.

— Убийца оставил тело юноши на церковном дворе?

Спазм отвращения снова исказил черты лица их собеседника.

— Да. Преподобный Торнтон увидел тело сына, когда пошел отворять в то утро церковные двери. Это было ужасно, поистине ужасно. Убийца оставил несчастного на одной из старых могильных плит около двери, ведущей в южный трансепт. Именно этой дверью всегда пользуется его преподобие.

— Любопытно, — заметил Себастьян. — Кем бы ни был этот убийца, с привычками его преподобия он, во всяком случае, хорошо знаком.

Глаза доктора удивленно расширились, но после короткого раздумья он согласился:

— Вы правы, это так. Я как-то не задумывался над этим.

— Что вы могли бы нам сказать о результатах осмотра тела? — спросил магистрат.

Доктор Ньюмен оставил кресло и подошел к письменному столу, заваленному книгами и различными записями. Взяв в руки один из потрепанных журналов, лежавший на краю стола, принялся быстро перелистывать страницы. Прошло некоторое время, прежде чем он снова заговорил.