Конечно, это не более чем ощущение. У одних - такие ощущения, у других - другие. Поэтому я попробую сказать объективистски - со стороны.
Филарет - удивительно талантливый человек. Администратор великолепный. Политик прекрасный. Богослов не последнего уровня. Проповедник. Публицист. Умница. За этим человеком стоит мощная государственная власть. В России, скажем, нет Совета по делам религии, на Украине - есть. И в течение, по крайней мере, большей части 90-х годов, пожалуй, даже до сих пор, этот государственный аппарат работает в поддержку Филарета. Изрядная часть прессы также работает на его идеи. Симпатии немалой части населения Украины, особенно Западной Украины, тоже на его стороне. Церковная казна - у него. Связи - во всех политических кругах, элитах. Огромный политический опыт. Словом - все козыри у него в руках.
И вот, тем не менее, после 10 лет его свободного плавания - или полета - или падения – налицо удивительный факт, который никак не объяснить происками Москвы: у Филарета нет монахов. И это очень серьезно... Это означает, что филаретовская версия Православия не зажигает в людях желания жертвенного служения Христу. Чтобы стать монахом (а это поступок!), для этого надо сделать очень широкий шаг - через пропасть. Пожертвовать собой. Но, кажется, то видение Православия, которое проповедуется в филаретовских семинариях и храмах, не порождает такой решимости. Филаретовская идеология учит жертвовать верой, православием ради политических рассчетов и поверхностно понятых «национальных интересов», а не собою во имя православия.
Знаете, была такая изощренная казнь в Персии: осужденного на смерть привязывали к трупу и бросали в яму. И труп, привязанный к живому здоровому человеку, своим ядом разлагал тело живого человека, и тот умирал тоже (см. Климент Александрийский. Увещание к язычникам. 7,4). Боюсь, что соединение с Филаретом будет означать умножение наших болезней, а не исцеление церковных ран Украины.
Да, а митрополит Владимир «связан» не с Москвой, а с Церковью.
- А почему Москва до сих пор не дает Украинской Церкви независимости?
- Дело не в желании Москвы. Просто еще не сформировался украинский народ как единая нация в тех границах, в которых Украина существует сегодня. Есть шесть очень разных Украин.
Первая Украина – это Закарпатье. Земля русинов, присоединенная к Украине лишь сталинским решением. В церковном смысле она никогда не была связана ни с Москвой, ни с Киевом. История православия в этом регионе была связана с румынской церковью или с сербской. Как сказал мне один закарпатский батюшка – «Для нас Киев не отец, но и Москва нам не мать». Я так понял, что в этом регионе ценят не ту иди иную национально-политическую символику, а церковную законность, каноничность. Канонически дарованную автокефалию там примут, но амбициями киевских политиков там не настолько дорожат, чтобы ради них идти на грех раскола.
Вторая Украина – Галиция. Здесь и в самом деле сильны антимосковские настроения. Но здесь же есть Почаевская Лавра, которая готова мученически отстаивать церковное единство.
Третья Украина – Киевщина, Подолье, Полтавщина. Я бы сказал –собственно Украина. Здесь сопоставимо число сторонников автокефалии и ее противников.
Четвертая Украина – это Слободская Украина, харьковщина, о которой Грушевский говорил, что «она заселялась украинскими выходцами, которые в тяжелые моменты селились за линией пограничных крепостей, построенных московским правительством – за так называемой «белгородской чертой», заграждавшей татарам дорогу в московские земли»[54][54]. Здесь уже совершенно общее дыхание с Россией.
Пятая Украина – это, собственно, Новороссия, отвоеванная у степняков не дружинами киевских князей, а екатерининскими полками: Харьков, Донбасс, Одесса, Херсон. В подчинение Киеву эти земли были отданы немецким решением – по условием Брестского мира с большивиками. Здесь, как в Харькове, люди болезненно переживают распад единой державы, ворчат на навязывание им украинского языка в качестве языка обучения и государственной документации. Единство Церкви для них хотя бы символически смягчает пережитую ими травму.
И шестая Украина – Крым. Татар вопрос о церковной автокефавии не волнует. А христиане Крыма все же считают себя русскими.
Трагедия Украины 90-х годов ХХ века в том, что национальное меньшинство («галичане») взяли власть над огромной, разнообразной многомиллионной страной и стали свои стандарты речи, веры и культуры навязывать всему населению Украины. Реальное разнообразие людей, населяющих Украину, порождает и неизбежное разнообразие в вопросе о будущем украинской Церкви.