Да, я дилетант в генетике, но дилетант, который может читать научную литературу и может задавать неудобные вопросы. Я не являюсь зашоренным специалистом (специалистом, которому всегда и всё ясно), я достаточно дилетант для того, чтобы видеть противоречие там, где оно есть, и чтобы понять ограниченность формальной генетики. Поэтому мне отчетливее видны дефекты догм и парадигм в области генетики.
Подготавливая к печати данную книгу, я исходил из того, что, конечно же, у меня не получится идеального текста. Я написал первую страницу. Получилось “так себе”. Написал вторую страницу. Снова получилось “так себе”. Далее я скомпоновал третью страницу и так продолжал писать с одинаково средним качеством, пока книжка не готова. Писал я главы вразнобой. Одни из них получались лучше, другие — хуже. И только после того, как книжка была готова, начал «доводить до совершенства». Но даже и тогда я не трясся над рукописью, как над тысячелетним манускриптом, не вылизывал каждую букву, а сразу пришел в издательство и выложил книгу в Интернете. Получил ли я ценные замечания от критиков? Да, получил. Получил также порцию негатива, частично принял его к сведению, и следующая моя книга будет уже лучше. Процитирую Интернет: “Но давайте на секунду задумаемся: а кто такие критики? Критики — это ведь тоже писатели. Только это трусливые писатели, писатели, которые боялись ошибиться. Писатели, у которых есть в загашнике свои пять идеальных страниц. Дорога к успеху лежит через ошибки" (105). Выдающийся английский политик Черчилль любил повторять: «успех — это движение от неудачи к неудаче с нарастающим энтузиазмом».
Так о чем же книга? Вначале я очень кратко остановлюсь на истории противостояния формальных генетиков и мичуринцев, завершившегося сессией ВАСХНИЛ. Используя новые материалы, я ещё раз доказываю, что первыми в атаку пошли не сторонники Лысенко, а формальные генетики, практически обладавшие монополией на научную истину.
В последующих главах, я сопоставляю взгляды Лысенко и формальных генетиков с современными концепциями и доказываю, что Лысенко был более прав, чем формальные генетики. Я покажу, что даже при таких простых с точки зрения генетики мутациях прямой связки ген-признак не выявляется. В главе об эволюции я доказываю, что взгляды Лысенко на процесс образования видов более соответствуют современным воззрениям, чем взгляды формальных генетиков. В предпоследней главе я покажу, что Лысенко был выдающимся естествоиспытателем 20 века, добившимся значительных практических результатов. Наконец, последней главе я покажу ошибки Лысенко и попытаюсь доказать, что Менделя надо скинуть с пьедестала, что формальная генетика превратилась в лженауку, хотя ее несостоятельность стыдливо прикрыта молекулярной биологией.
В конце вводных замечаний я хочу предупредить, чего от моей книги ожидать не следует. Если вам скажут, что я здесь поливаю помоями блестящих советских генетиков, то не верьте. Это не так. Я их уважаю и отдаю дань их блестящим достижениям. Но это уважение не должно ограждать какую-либо науку, а тем более формальную генетику, от критики и от новых подходов к рассмотрению сформулированных там проблем.
КАК РОДИЛАСЬ ЭТА КНИГА?
Я никогда не думал, что мне придется писать научно-популярную, да ещё резко критическую, а ещё точнее разгромную, книгу про формальную (классическую) генетику. Помню, учился я в годы, когда в школе ещё преподавали биологию, основанную на всепобеждающем мичуринском учении, но уже в старших классах биология стала преподаваться по Менделю, а о Мичурине и Лысенко забыли.
В медицинском институте генетику у нас преподавал замечательный педагог, профессор Николай Васильевич Хелевин. Он был из тех, кто пострадал от гонений на формальных генетиков. Его лекции по генетике были блестящими и всегда привлекали полную аудиторию. Обычно он выходил на сцену и не стоял за трибуной, а ходил туда-сюда, четко чеканя каждую фразу своей лекции. Он разбирал, как наследуются гены-признаки в матрице Менделя и его картавость (он не выговаривал звук "л") придавала данной лекции особый колорит. Хелевин рассказывал о признаках, которые выявил Мендель — морщинистость кожуры и ее цвет: зеленый или желтый. Говоря о двух признаках А и Б, он произносил: "А бавшое, а мавое, Б бавшое, б мавое". Это было очень забавно и до сих пор все студенты моего поколения помнят эти его лекции.