Она прошла мимо остальных, словно их и не было. Встала передо мной, нависая сверху. Она на дюйм выше меня, хотя я и сама немалого роста.
— Итак, — сказала она, глядя мне в лицо, холодная словно мрамор и каменно спокойная. Та самая женщина, которая дрожала, обнимая меня, и шепотом обещала, что все будет хорошо, когда мне было три года.
— Да, Юнона, — отозвалась я.
— У тебя есть всё что нужно? — равнодушная вежливость по отношению к посетителю, который наконец-то уходит.
— Да, спасибо. Кусу помог мне упаковать вещи.
— Ты в курсе, что достаточно будет лишь позвонить, и всё остальное тебе доставят? Впрочем, — небрежно добавила она, — там ты ни в чем не будешь нуждаться.
Я не ответила. О чём говорить? Я «нуждалась» в столь многом тут и не получала ничего — по крайней мере, от тебя, мама.
— Желаю всего наилучшего, — холодно продолжила она, — в твоём новом доме. Надеюсь, все пройдёт приятно. Эта свадьба важна, как тебе известно, и они будут относиться к тебе беспристрастно.
— Да.
— Значит, пора прощаться. По крайней мере на время.
— Да.
— До свидания, Дейша.
— Пока, Юнона. Удачи с Тифой. Хорошей тебе жизни.
Я развернулась к ней спиной, пересекла террасу и села в машину. С остальными я уже попрощалась. Они заваливали меня пожеланиями удачи и всхлипываниями, пытались подбодрить рассказами о том, какой мой будущий супруг красивый и талантливый, просили написать им, отправить е-мэйл или позвонить — не терять связь — приехать в следующем году — поскорее… Наверняка они забудут обо мне через пару дней или ночей.
Для меня они уже отдалились на многие мили.
Припаркованный у выхода лимузин масляно отблескивал в лучах полной луны. Внешние ворота поместья находились в часе езды. Пустой безжизненный свет фар выхватывал из темноты поля, сады и огороды, рыбные резервуары и конюшни, гаражи и мастерские — галопирующую черную лошадь, горящие лампы и летящие в воздухе красные искры — людей, вышедших поглазеть на нас, приветствующих автомобиль семьи, с любопытством, завистью, жалостью или презрением рассматривающих девушку, предназначенную в жены ради укрепления Альянса.
Последнее, что я видела в своем доме: далёкие склоны гор, голубеющие в свете луны, и озеро в лугах, похожее на упавшую с неба гигантскую виниловую пластинку, старую запись с которой Луна играет на Земле-проигрывателе.
Путешествие заняло четыре дня.
Мы проезжали через городишки с выбеленными стенами домов и через города с небоскрёбами из стекла и бетона. Порой мы ехали по широким автомагистралям с интенсивным движением. Иногда катили по сельским равнинам, и горы поднимались нам навстречу, сияя сахарной глазурью вершин. Во второй половине дня мы останавливались в отелях, чтобы дать Касперону передохнуть. Около шести или семи вечера двигались дальше. Я спала по ночам в машине, или сидела, глазея в окно.
Безусловно мне было непросто. Мне было горько, обидно, меня переполняла тусклая безнадежная злость.
«Я освобожусь от всего этого» — без конца повторяла я с середины лета, с тех пор, когда мне сообщили, что для того чтобы закрепить дружественные отношения с Дюваллями я обязана выйти замуж за их нового наследника. Разумеется, их сватовство было связано не только с укреплением дружбы. Я обладала генами солнцерожденной. А наследник Дюваллей, кажется нет. Моя превосходная светопереносимость позволила бы развить более сильную линию. Дурацкая шутка применительно к нашему виду — они нуждались в моей крови. Я была запасом крови. Я, Дейша Северин, семнадцатилетняя девушка, способная жить при свете солнца. Я была невероятно ценной. Такой желанной, как все говорили. Они утверждали, что мои черные волосы, карие глаза и кожа цвета корицы очаровательны. Наследнику — Зеэву Дюваллю — очень понравились мои фотографии. А вот я не считала его классным, хотя Мюзетт всё вздыхала: «Он такой классный, хотела бы я быть на твоём месте. Дейша, ты счастливица».
Не считая тёмных ресниц и бровей, Зеэв был снежно-белым блондином с глазами цвета светлого, блестящего металла. Его кожа тоже была бледной, чуть ли не бесцветной, как у некоторых из наших… или казалась таковой на любительской видеозаписи, которую мне прислали. Моя светлокожая мать переносила дневной свет, хотя и гораздо хуже покойного отца. Я унаследовала все его способности и даже более. Но в Зеэве Дювалле на первый взгляд, не было ничего особенного. Как по мне он походил на живущего ночью. Выглядел он лет на девятнадцать или двадцать, да и на самом деле был ненамного старше. Как и я, новая молодая жизнь. Так много общего. И так мало.