Выбрать главу
***

«Ну наконец–то. Вот он истинный храм, их царство света», — подумал Андрей, когда пришел на пустырь в оговоренный с Костей срок. Впрочем, здесь он был никаким не Андреем, а Августином. Да–да, это звонкое имя так ему шло… Оно словно наделяло его могучей таинственной силой, наполняя душу огнем…

Зайдя внутрь, Августин скинул ботинки и уселся на мягкий ковер. Он закрыл глаза и вновь окунулся в фантазии, представляя, как, находясь в окружении красивых женщин, раздает автографы и интервью, как вальяжно проходит сквозь многотысячную толпу зевак и восседает на трон… Как упражняются в лести слуги, а люди все громче и громче скандируют его имя, а затем к его голове подносят золотую корону, украшенную россыпью драгоценных камней, а затем… Вдруг вдалеке послышался чей–то смех, и видение закончилось. Цокнув от досады языком, Августин выглянул в одну из расщелин и заметил Маврикия под руку с какой–то девушкой. Они пили пиво и медленно приближались ко входу в клуб, явно наслаждаясь обществом друг друга.

Девушка не являла собой эталон красоты, но все же была довольно милой — среднего роста, чуть пухленькая, с карими глазами и темными кудряшками, ниспадавшими на плечи. На ней была одета короткая темная юбка и серая блузка, отнюдь не скрывавшая пышных форм, которыми их обладательница, без всякого сомнения, могла гордиться.

— Познакомься, — сказал Маврикий, — это Елена. Очень необычный, а главное, талантливый человек, достойный вступить в наш клуб. Ты не против?

— Разбив мужской союз прекрасной дамой, большую лепту в наше дело внес. В один прекрасный миг, коль нас с тобой не станет, она продолжит род и мир спасет.

— О, отрадно слышать, — с улыбкой произнесла Елена и присела на свободный стул.

— Елена — художница, — продолжил между тем Маврикий, открывая портфель. — Я принес ее работы, чтобы ты заценил. Смотри, вот ангел с порванными крыльями на палубе корабля, вот падающая с неба звезда, вот Бог, вступающий в схватку с Дьяволом. Обрати внимание на буйство красок, на стиль. Это же талант.

Действительно, работы были хороши, и Августин абсолютно искренне заявил об этом, чем несколько смутил Елену, которая, судя по всему, отнюдь не была скромницей.

— Хорошо не только ее творчество, но и она сама, — сказал Маврикий. — Это настоящая бестия. Если б она захотела, у ее ног валялся бы сам папа Римский, но она не хочет. Ей и не нужно ничего, кроме неба над головой, пения птиц, шелеста травы. Ты знаешь, я посвятил ей стихи, вернее даже целую оду. Я прочту тебе прямо сейчас, только…

На секунду задумавшись, Маврикий бросился к девушке и принялся срывать с нее одежду. Лена не сопротивлялась, она наоборот, словно только и ждала этого момента, и спустя мгновение предстала перед смущенным Августином и торжествующим Маврикием полностью обнаженной. Августин не знал, куда ему деваться, краска стыда покрыла его щеки, но он не мог оторвать от Елены взгляда, любуясь ее налитой грудью.

— Ну что, мой друг, ведь правда хороша! Ею нельзя не восхищаться! Она достойна самых лестных комплиментов. Но полно краснеть от стыда, ты не видел главного. Того, чему и посвящены мои стихи, — сказал Маврикий и упав перед девушкой на колени, развел ее ноги в стороны, подложив их на подлокотники.

Августин нервно сглотнул слюну, увидев манящее лоно, на котором не было ни единого стыдливого волоска, хоть немного прикрывающих завесу тайны.

— Вот, вот оно! — закричал обезумивший Маврикий. — Совершенство, идеал, божество! Вот то, ради чего мы все существуем. Вот, где возникает новая жизнь, мой друг. А теперь слушай, слушай внимательно, и ты все поймешь сам…

К нам намедни весною повеяло, Возвратился из Африки птах, Разливается трель соловеева, И гормоном наполнился пах. Развернулась мысля моя та ещё, Растекаясь слюной по губе, Про дышащее зноем влагалище, Так идущее милой тебе. Как оно изобилует складками, Как мне лучших не надо наград: Лишь облизывать горки их сладкие, Пухлых губок солёный мускат. Я хочу упразднить со влагалища Замороженный зимний засов, Чтоб до пяток упало забралище Кружевных треугольных трусов. Чтоб вдыхать исступление мускуса, Свой язык между губ опустя, Осязать упоительный вкус его, Как не знавшее ласки дитя[2].

— Гениально, — произнес Августин, не в силах оторваться от Елены.

— Я знаю, знаю черт возьми. Ну что же ты стоишь, иди же сюда. Сядь рядом со мной и взгляни на нее вблизи. Иди же!

Не в силах противиться, Августин упал на колени и ощутил манящий, возбуждающий запах. Голова закружилась, лоб покрылся испариной и сам не зная, что он делает, Августин принялся лизать призывно распахнутое лоно.

вернуться

2

Использованы стихи АТВ