Мелодии Моцарта отличаются от мелодий Прокофьева, мелодии Чайковского мы не спутаем с мелодиями Дебюсси. Какие-то из этих мелодий нам сразу покажутся «красивыми», понятными, запоминающимися, а иные мы не сразу поймем, потому что не сможем определить их характер, их смысл. Ведь красивость мелодии — не самое главное. Важно понять смысл произведения, и самые сложные и «некрасивые» мелодии наполнятся для нас содержанием и одухотворенностью, и в этом, пожалуй, настоящая красота мелодии, музыки.
Итак, когда в концертном зале мы оказываемся лицом к лицу с музыкой, с мелодиями, которые ведут нас, сменяя друг друга, за собой, не будем поспешно делить мелодии эти на хорошие и плохие, понятные и непонятные, красивые и некрасивые. Постараемся понять, что они выражают, о чем рассказывают. И если с первого раза мы чего-то не поняли, пожелаем себе еще раз встречи с этой музыкой, если она нас хоть немного задела.
Говорят, что архитектура — это застывшая музыка. Но тогда музыка — это... движущаяся архитектура. Действительно, когда в концертном зале мы слушаем какое-то музыкальное произведение, оно словно строится у нас на глазах.
Дворец спорта, концертный зал, аэропорт, кинотеатр, жилой дом — все это архитектурные сооружения. Они отличаются по внешнему виду и назначению. Но какими бы разными они ни были, есть у них общее: все они возводятся для людей.
Вот и музыка немыслима без живущего в ней человека. И в каждом музыкальном «здании», то есть в каждом музыкальном произведении, живет человек с его мыслями, желаниями, поступками.
Как и архитектурные сооружения, музыкальные «сооружения» тоже бывают большими и маленькими, и тоже разной формы, и тоже с разным содержанием. Но есть у «музыкальной архитектуры» одна особенность. Любое произведение, будучи единожды создано композитором, может быть бесконечное число раз как бы вновь воссоздано музыкантами-исполнителями. И мы становимся свидетелями или даже соучастниками этого воссоздания. Соучастниками потому, что музыкант-исполнитель делает это для нас, для тебя и для меня, для заинтересованного Музыкального Слушателя.
Но только тот, кто знаком с законами и правилами «музыкальной архитектуры», не запутается в «этажах», не заблудится в «галереях», не растеряется в «переходах» музыкального «здания».
Вот. зазвучала музыка. Течет ее мелодия, ритмы сменяют друг друга, но каждый звук-«кирпичик», укладываемый в музыкальное «здание», тут же исчезает, тает в воздухе. Уж не воздушный ли замок здесь возводится?
Как нам охватить взглядом, вернее, слухом все это возводимое на наших глазах сооружение от первой ноты до последней? Как нам проникнуть в это музыкальное «здание», которое возводят для нас?
У нас есть для этого помощники.
Во-первых, это мы сами. Во-вторых, сама музыка.
ЧТО ТАКОЕ ЖАНР?
ЧТО ЛУЧШЕ, ЗНАТЬ ИЛИ НЕ ЗНАТЬ?
ВОКРУГ ЧЕГО КРУЖАТСЯ ВАЛЬС И РОНДО?
ОТКУДА ВЗЯЛАСЬ БАЛЛАДА?
КТО И ЗАЧЕМ ПРИДУМАЛ ВАРИАЦИИ?
КТО В СИМФОНИИ ЖИВЕТ?
Помогает нам не растеряться при встрече с музыкой наша память. Но не механическая память, а память чувств, художественная память. Когда мы слушаем музыкальное произведение, мы запоминаем не исчезающие звуки-ноты, не мелодии или музыкальные фразы. Наша память хранит чувства, настроения, ощущения, вызванные ими. Они и есть тот след, который оставляет музыка у нас в душе, в сердце, в мыслях.
Звуки не исчезают бесследно, как нам может показаться. Они оставляют то чувство радости, то грусти, они могут оставить ощущение света или мрака, покоя или энергии.
Но все это приходит к нам после того, как музыка начала звучать. А можно ли проникнуть в музыкальное «здание» до того, как зазвучала музыка?