А вот рондо Бетховена «Ярость по поводу потерянного гроша». Ну не смешно ли слышать, как неудачник в десятый раз проклинает себя, в десятый раз переворачивает все вверх дном из-за какого-то потерянного гроша.
И снова обратим внимание на то, что «Рондо» Фарлафа поется, а рондо «Ярость по поводу потерянного гроша» исполняется на фортепиано.
Опять смешаны два вида музыки.
Какие мы знаем основные музыкальные виды?
Есть семейство песенной музыки, ведущей свое начало от песни, от мелодий исполняемых голосом.
Есть семейство танцевальной музыки. Оно ведет свое начало от музыки движения, от танца.
Есть семейство инструментальной музыки. Мелодии инструментальных произведений подсказаны возможностями и особенностями музыкальных инструментов. Виртуозные пассажи, необыкновенные скачки отличают эту музыку от песенной, а постоянные смены ритмов и их свобода отличают эти мелодии от мелодий танцевальных, где ритмический рисунок всегда выдерживается.
Особым семейством можно считать музыку театральную, музыку зрелищ. Она вобрала в себя и песню, и танец, и инструментальные мелодии. Но особенность ее заключается в том, что она либо сама сюжетна, либо имеет отношение к конкретному сюжету. И слушатель при встрече с ней должен быть еще и зрителем. Даже если такая музыка звучит по радио, она все равно должна восприниматься как зримая.
Есть еще и пятое семейство, к которому принадлежит джазово-эстрадная музыка. Семейство это относительно молодое. Если камерная, симфоническая, театральная классика существует уже несколько веков, то джазово-эстрадная музыка родилась на глазах у людей, которые еще живут с нами бок о бок. Да и мы сами бываем свидетелями зарождения новых течений и видов этой музыки. Поэтому мы не будем обсуждать то, что пока еще не утвердилось и ищет себя. Мы ведь находимся в концертном зале, где звучит классическая музыка. Правда, нужно заметить, что без основательных знаний в области классической музыки едва ли можно стать настоящим знатоком и ценителем джазовой и эстрадной музыки.
Но вернемся к удивительным слияниям жанров.
Если вдуматься, то станет ясным, что «химически чистых» жанров почти нет.
Вот песенное семейство. Ведет оно свое начало скорее всего от песни колыбельной. Ну а поскольку во время укачивания младенца мать, напевающая ему песню, покачивалась, то уже эта первая в мире песня была связана с музыкой движения. А охотничьи танцы с пением? Ведь здесь тоже музыка голоса и музыка движения. Вспомним хороводы, эти песни-танцы...
Или возьмем балладу. Когда-то она была незатейливой песенкой, которая сопровождала танец, а проще — она была танцевальной музыкой, танцем. И итальянское слово баллярэ означает танцевать. Но шло время, и тексты простеньких баллад стали усложняться, в них описывались трогательные, а иногда и фантастические истории подвигов и любви. Балладу взяли на вооружение поэты-трубадуры. Теперь уже при упоминании о балладе слушатель ожидал не только и даже не столько музыку, сколько стихи, в которых излагалась какая-нибудь необыкновенная история. И настало время, когда баллада переродилась в чисто литературный жанр. Она перестала быть музыкой и стала стихами.
Но в этих стихах сохранилась напевность ритма, и читались они нараспев. В стихах этих воспевались всякие романтические и героические события, иногда правдоподобные, иногда фантастические. И, словно пройдя по кругу, баллада снова вернулась в музыку. Но уже не только в виде песни, не только в виде музыкального сопровождения к тексту, но и в виде самостоятельного инструментального произведения. Образы стихотворных баллад послужили основой для фантазии Фридерику Шопену. И его знаменитые баллады (как и рапсодии Листа) — это взволнованные, возвышенные повествования о событиях, о людях исключительных, страстных, вольнолюбивых...
Жанры встречаются, переплетаются, дополняют друг друга. И все это во имя главного — во имя обогащения музыкального произведения новым содержанием, новыми музыкальными образами.