Я выдохнул с долгим свистом.
По-прежнему тишина.
А потом… какой-то мальчишка расхохотался.
Смех быстро распространился по толпе. Мгновение спустя, смеялись все.
У меня перехватило дыхание. Хохот звучал повсюду. Громкий и пронзительный, он отражался от стен длинного узкого коридора.
— Эй, что смешного? — выпалил я.
Но они смеялись так громко, что не услышали меня. И вдруг меня оторвали от пола.
Анджело и его друг Майки подняли меня на плечи. Я чуть не ударился головой о потолок.
Ребята стали галдеть и смеяться ещё громче. Они захлопали в ладоши и застучали кулаками. Анджело и Майки понесли меня по коридору. Все пошли следом. Как на параде.
Но почему? Почему они смеются? Мне отчаянно хотелось это знать.
Значило ли это, что всё в порядке? Значило ли это, что они не собираются топить меня, давить или сбрасывать со скалы?
Что смешного?
Если бы только они мне сказали?
А потом я услышал то, что заставило меня вздрогнуть. Я услышал, как одна из девочек закричала:
— Несите его в Комнату оживления!
Услышав это, ребята снова начали смеяться. Анджело и Майки, схватив меня за ноги, подбрасывали меня на плечах. Мы завернули за угол и направились вниз по лестнице.
— Комната оживления!
— Починим его! Оживим его!
— Комната оживления! Комната оживления!
Их крики и аплодисменты преследовали нас на всём пути. Сейчас мы направлялись вниз по коридору мимо спортзала.
— Подождите! Стойте! — закричал я. Мне не удалось сдержать панику. Мой голос прозвучал пронзительно и визгливо.
Я посмотрел вниз на Анджело.
— Зачем? — кричал я. — Зачем вы несёте меня туда?
— Ты в ужасном состоянии, Мэтт, — сказал Анджело. — Ты ранен и разлагаешься.
— Ты разваливаешься на части, — встрял Майки. — Комната оживления починит тебя. Приведёт тебя в порядок.
«Нет, не починит!» — думал я. — «Комната оживления не починит меня. Она меня убьёт!»
Я перестарался с гримом.
— Опустите меня! — кричал я. — Да ладно, парни! Опустите меня!
Два бугая крепко держали мои ноги, игнорируя мои мольбы.
Впереди показалась Комната оживления.
Если бы они меня отпустили, я бы смог сбежать. Может, спрятался бы в туалете или где-нибудь ещё, пока не приедут родители.
— Опустите меня! Я дойду пешком! — выкрикнул я и начал крутиться и извиваться в попытке освободиться.
Но Анджело и Майки крепко держали меня, не давая возможности освободиться.
Мы остановились перед дверью Комнаты оживления. Одна из девочек открыла нам дверь, и парни втащили меня в комнату.
Я доковылял до металлического стула в центре комнаты, пытаясь сохранять равновесие. По комнате разливался красный свет.
Ребята в коридоре кричали и смеялись. Затем дверь захлопнулась, и я остался в тишине.
Моё сердце заколотилось в груди. Я повернулся к двери и забарабанил в неё обоими кулаками.
— Выпустите меня! Выпустите меня отсюда! — заорал я. — Я ухожу! Я ухожу из школы зомби! Выпустите меня! Я ухожу!
Им слышно меня там в коридоре? Думаю, нет.
Я схватился за дверную ручку. Попытался толкнуть дверь. Затем потянуть её. Дверь не шелохнулась.
Я услышал кашель, и у меня перехватило дыхание.
Я обернулся и всмотрелся в красный свет. Я был не один.
У задней стены стоял старик с поцарапанной лысой головой и неопрятной белой бородой. Он смотрел на меня. Я пристально уставился на него в ответ. Часть его носа отсутствовала, ухо у него было только одно.
Он какое-то время молча изучал меня, а затем поднял вверх пару наручников.
— Кто… кто вы? — запинаясь, произнёс я.
— Я Оживитель, — ответил он скрипучим старческим голосом. — Садись. Сюда.
Он указал наручниками на металлический стул.
— Садись. Это займёт только пару секунд, — сказал он. — Тебе это поможет.
— Эм… Я здесь чужой, — выпалил я. Меня так трясло, что я говорил с трудом.
Старик уставился на моё лицо. Думаю, он рассматривал глубокие порезы, разлагающиеся куски кожи, отсутствующий глаз.
— Я не зомби, — сказал я.
— Починим тебя, — повторил он, помахав наручниками. — Садись. Болеть будет недолго. Потом тебе станет лучше.
Он подошёл ближе.
— Что такое немного боли, дитя? Ты же уже мёртв, верно?
Он не дал мне возможности ответить, схватил меня за плечи и толкнул на стул. Этот человек только выглядел слабым и немощным. На самом деле он был удивительно силен.