Одна комната была отведена под небольшой винный погребок, заставленный одинаковыми как на подбор бочонками, в другой хранился садовая утварь, содержащаяся в образцовом порядке, а в третьей – по которой бродила теперь леди Кай, была сложена отслужившая уже свой век мебель. Самая простая, незатейливая, но все еще в неплохом состоянии. Но даже эти ненужные уже больше никому вещи были не свалены абы как, а сложены и расставлены очень аккуратно, почти бережно.
По всему, заправлял всем этим хозяйством большой педант и аккуратист, сумевший создать и поддерживать почти идеальный порядок даже в таких – далеких от чужих глаз местах.
Закончив свою краткую экскурсию по миру провинциального антиквариата, и уже пробираясь меж потрескавшихся от времени столов и шкафов к выходу, Осси зацепила край холщевого покрывала, накинутого на высокое старинное зеркало.
Скорее всего, огромное серое полотнище и так держалось на честном слове, самым своим краем цепляясь за угол резной рамы, а может это был каприз судьбы, посчитавшей, что пора бы уже напомнить леди Кай, что расслабляться в незнакомых местах ни в коем случае не следует, но, как бы то ни было, а широкое, как парус рыбацкой лодки, полотно беззвучно скользнуло на пол, взметнув небольшой клуб пыли, и обнажив мутную поверхность старого зеркала.
Закручиваясь словно дым на ветру, полотнище стекло вниз прямо на замешкавшегося и не ожидавшего такой подлости хилависту, перепугав его до смерти, и заставив несколько раз оглушительно чихнуть. Покончив с этим важным и интимным делом, Ташур задергался из стороны в сторону, изрыгая громогласные проклятия в адрес «идиотской тряпки» и «неуклюжей коровы у которой глаза не пойми откуда растут», но положение его от этого нисколько не улучшилось.
С трудом сдерживая хохот Осси нагнулась чтобы помочь бедолаге выпутаться из спеленавшей его словно мумию материи, но совместная их с хилавистой борьба за свободу и полную независимость привела к тому, что положение его только ухудшилось. Окончательно запутавшись в широких складках пыльного савана, хилависта обессилено замер и теперь только злобно шипел, призывая все горести Вуали на головы «бережливых остолопов, сваливших сюда всякий хлам и никому ненужную рухлядь».
Наконец он сдался:
– Ладно… Вытаскивай уже!
А потом, прошипев что-то неразборчивое, добавил, явно делая над собой усилие:
– Пожалуйста!
«А, может, так оставим? – Предложила Хода. – Смотри, как здорово – не видно его и почти не слышно».
Осси хмыкнула.
– Что? Что ты удумала? – Завизжал хилависта, как резанный, мотаясь из стороны в сторону в своем тряпичном плену. – Снимай! Снимай быстро, тебе говорю!
– Да снимаю я. Снимаю, – улыбнулась Осси, распутывая холстину. – Не волнуйся! И не крутись!
Высвобожденный Ташур откатился в сторону и заворочался на месте, пытаясь стряхнуть с себя пыль и путину.
– Не волнуйся … Ишь ты, – не волнуйся… – бормотал он. – Посмотрел бы я, как ты бы на моем месте не волновалась… Сама-то, вон, чистая, поди…
Осси поднялась с колен и повернулась к зеркалу.
Чистая? Да, вроде, чистая. Только растрепанная… Будто ураган ее расчесывал. Хотя, если вспомнить тот ветродуй, который ее охаживал, когда она на остров мантихор высаживалась, то так оно, пожалуй, и было. Да и потом тоже, все оно как-то не на пользу прическе шло…
Осси вздохнула и начала приводить себя в порядок, украдкой поглядывая на хилависту, который со своей задачей успешно справлялся и от повисших на нем клоков паутины уже почти избавился.
Впрочем, ей тоже потребовалось не так уж много времени, чтобы наскоро расчесаться и затянуть волосы в хвост. Покончив с этим, она вновь повернулась к зеркалу, чтобы оценить результат…
Повернулась и обомлела.
Сначала даже не поняла. А когда поняла, то все равно не поверила, и даже руку подняла, чтобы проверить.
Нет, все верно… Волосы ее были собраны в хвост, по сторонам не болтались и на плечи не спадали.
А вот с отражением ее дело обстояло совсем иначе.
Из зеркала на нее смотрела леди Кай, не сказать чтобы с навороченной, но все же довольно-таки аккуратной прической, которую не то чтобы в походных условиях, но и дома-то просто так не сделаешь.
Некоторое время отражение в зеркале наслаждалось ее растерянностью, а затем ухмыльнулось.
Причем, как-то нехорошо оно это сделало.