— Но что же вы собираетесь ему сказать?
— А что с ним говорить, надо только хорошенько намекнуть. Во всяком случае, в одном я, безусловно, с вами согласен: в Грэндже Генри делать нечего. Мы должны этому воспрепятствовать, даже если придется откровенно высказать наши опасения.
— Но тогда мы себя выдадим, — напомнила ему Франки.
— Понимаю. Поэтому прежде надо попробовать все возможное. Черт подери эту Сильвию, ну почему она уперлась именно сейчас?
— Это лишнее свидетельство силы Николсона, — сказала Франки.
— Да. И знаете, мне теперь даже кажется, что ваши подозрения на его счет верны, хотя нет никаких доказательств… Что это?
Они оба вскочили.
— Похоже на выстрел, — сказала Франки. — В доме.
Они переглянулись и кинулись к дому. Через дверь гостиной быстро прошли в холл. Там стояла Сильвия, бледная как полотно.
— Вы слышали? — спросила она. — Это был выстрел… в кабинете Генри.
Она покачнулась, и Роджер поддержал ее. Франки подошла к кабинету и повернула дверную ручку.
— Заперто, — сказала она.
— С веранды, — сказал Роджер и, опустив Сильвию, которая была в полуобморочном состоянии, на низенькое канапе[61], кинулся назад в гостиную, Франки — за ним. Они обежали дом и остановились у стеклянной двери кабинета, выходящей на веранду. Она тоже была закрыта. Тогда они прижались лицами к стеклу и вгляделись внутрь. Солнце садилось, и света было уже мало, однако им все удалось разглядеть… Генри Бассингтон-ффренч грузно лежал поперек письменного стола. На виске зияла рана, револьвер валялся на полу, прямо под выронившей его рукой.
— Он застрелился, — сказала Франки. — Ужасно…
— Немного отодвиньтесь, — попросил Роджер. — Я разобью стекло.
Он обернул руку курткой и с силой ударил по раме — стекло разлетелось. Он осторожно вытащил из рамы осколки, и они с Франки вступили в комнату. В ту же минуту к ним подбежали миссис Бассингтон-ффренч и доктор Николсон.
— Вот доктор, — сказала Сильвия. — Он только что пришел. Что-нибудь… что-нибудь случилось с Генри?
И тут она увидела его, распростертого на столе, и закричала.
Роджер быстро вышел из кабинета, и доктор Николсон передал на его попечение Сильвию.
— Уведите ее, — коротко распорядился он. — И не отходите от нее. Дайте ей бренди, если она сможет выпить. И постарайтесь, чтобы она как можно меньше увидела.
С этими словами он вошел в кабинет и подошел к Франки.
— Трагическая история, — сказал он, медленно покачав головой. — Бедняга. Значит, почувствовал, что ему не справиться. Скверно. Очень скверно.
Он склонился над телом и снова выпрямился.
— Ничего нельзя сделать. Смерть, видимо, была мгновенной. Интересно, оставил ли он какую-нибудь записку. В таких случаях обычно оставляют.
Франки подошла поближе к столу. У локтя Бассингтон-ффренча лежал листок бумаги, на котором было написано несколько слов, которые объясняли все.
«Я чувствую, это лучший выход, — писал Генри Бассингтон-ффренч. — Эта роковая привычка слишком мной завладела, мне ее уже не побороть. Решил сделать так, как будет всего лучше для Сильвии… для Сильвии и Томми. Благослови вас Бог, мои дорогие. Простите меня…»
Франки почувствовала ком в горле.
— Нам не следует ничего трогать, — сказал доктор Николсон. — Будет, разумеется, следствие. Надо позвонить в полицию.
Франки послушно направилась к двери, но там остановилась.
— Тут нет ключа, — сказала она.
— Нет? Может быть, он в кармане.
Николсон наклонился, осторожно пошарил рукой. Из кармана покойного он достал ключ и сам вставил его в замок.
Ключ действительно подошел. Теперь они вместе вышли в холл. Доктор Николсон тотчас направился к телефону.
У Франки подгибались колени — ей вдруг сделалось дурно.
Глава 23
Мойра исчезает
Примерно час спустя Франки позвонила Бобби.
— Это Хоукинс? Привет, Бобби… Слышал, что случилось? Слышал. Быстро… Нам надо где-то встретиться. Я думаю, лучше всего завтра утром. Вроде бы пойду прогуляться перед завтраком. Скажем, в восемь… на том же месте, где сегодня.
— Слушаюсь, ваша светлость, — в третий раз почтительно произнес Бобби, на случай если их разговор достигнет чьих-то любопытных ушей, и Франки повесила трубку.
На место встречи Бобби прибыл первым, но Франки не заставила себя ждать. Она была очень бледной и явно подавленной.
— Привет, Бобби. Ужасно, правда? Я так и не смогла уснуть.