Спать гостям давно пора —Ждал гостей большой корабльНочью у причала…Провожал их дикий вой:Это плакал Домовой —Ему не дали чаю.
Корабельный добрый кокНалил чаю в котелок,Но разлил нечаянно…Случай, может, рядовой,Но всё плакал Домовой —Ему не дали чаю.
Злились гости: «В этот домМы отныне не пойдём!.Надоел нам этот плач!Ты хозяин иль палач?»И зарос быльём-травойДжона дом печальный.Но всё плачет Домовой —Ему не дали чаю.
Дайте чаю Домовому!
Орлица и гусак
Жил-был однажды белый гусьУ деда за избой.И я сказать не побоюсь —Он был хорош собой:Сапожки красные носил,Был свеж и чист перомИ глазом радужным косил —Ярчайшим янтарём.
И вот взглянула как-то внизОрлица свысока,И крылья сразу отнялисьПри виде гусака.Оставив старого орла,Она, едва дыша,Ему себя преподнесла,И гусь не возражал.
Какая жизнь тут потекла,Сказать я не берусь!Её манили облака,Корыта жаждал гусь.Витал в высоких облакахОрлиный нежный зов.С земли гусиное «га-га»Звучало вместо слов.
Она металась, он жирел,Не утруждал крыла…И вот на утренней зареОрлица поняла:Гусак не может стать орлом,Её любовь – обман.И наказанье – поделом.Финита ля роман!
И крылья снова отнялись…И, искусив судьбу,Она упала камнем внизНа дедову избу.Растаял в дальних облакахОрлиный грустный зов…С земли же сытое «га-га»Звучало вместо слов.
Мораль сей басни такова:Не доверяй красе:Он бел, как мел, твердит молва,Вглядишься – а он сер.И вроде оба есть крыла,Вглядишься – он бескрыл.Любовь стара, как мир, и зла,Мне кто-то говорил.
Крокодил
(сказка-быль)
На Амазонке, где-то в пойме,Был попугай для рынка пойманИ самолётом в путь неблизкийОтправлен был из мест бразильских.Он в отделении багажномЛежал в пакетике бумажном.Прижатый, он едва дышал,И шум ушам его мешал.
С аэродрома, как обычно,Доставлен был на рынок птичийЕдва живым, с другими вместе,И помещён в оклетье тесном.Затем, по прихоти девчонки,В дом привезён в простой картонке.Здесь клетки не было пока,И гость заморский юркнул в шкаф.
По просьбе дочки позже где-тоОтец купил и корм, и клетку.Печален был пернатый узник:Весь мир стал душен, сер и узок.Холодный свет… На север – окна,За ними – осень. Голо, мокро…И вне, и в клетке он молчал,Лишь головой порой качал.
Быть может, вот таким качаньемСебя спасал он от отчаянья.Не запиралась на день клетка,Но покидал он клетку редко.Развлечь его был труд напрасный —Был попугай угрюм, неласков.За то, что он не говорил,Его назвали «Крокодил».
Быть может, прозвище нескромно,Но был к тому же он зелёным…И вот однажды утром раннимЛес появился… на экране,И попугай услышал личноСобратьев милых перекличку.Он понял сразу: вот оно,В родимый край его – окно!
Деревья, солнце… Птичий гомон…И Крокодил душою дрогнул.Погас экран. Хозяйка вышла.А попугай с окна неслышноПерелетел на телевизор.Казалось, путь к спасенью близок:Он бился, бился о стекло!Но вот и сломано крыло…
О, как бы сила крокодилаЕму сегодня пригодилась!Но властью странного обманаОн был разбит о твердь экрана.Хозяйский завтрак был испорчен.Как крокодил, погиб он молча,Но крик застыл в его глазах.Терзалась девочка в слезах…
Сказал отец, её пугая:«Другого купим попугая».«Не надо больше попугаев! —Кричала девочка, рыдая.Не надо больше птиц и клеток!Купи им всем домой билеты,Верни их всех скорей назад!»И крик застыл в её глазах.
Случилась вот такая быль.Не избежать своей судьбы,Но совесть мне сказать велит:Герой наш мал, но дух велик.Ну что ж, что был он Крокодил?Он страстно родину любил!А что девчонка? Пусть мала,Но горе птичье поняла.
Грех
Храм безлюдный, маленький,Стены деревянные…Я – в платке да в валенках.Плачу, покаянная.Тихими лампадамиЛики освещаются.Тишина отрадная,Будто грех прощается.Постою под куполомЯ с душой открытою.Осознаю, глупая:Надо жить с молитвою.Прозой ли, стихами лиПовторяю просто я:«Всякое дыханиеВсюду хвалит Господа»,Верю, грех отпустится…Ах, душа обманная!В восемь лет – преступница:Съела сахар тайно я.Грех в семье не маленький —Времечко голодное.Я в платке да в валенках:Зимушка холодная!