— Захоронение надо искать. Коли появилось в почерке преступлений что-то новое, значит, и группа новая, сами знаете, наши клиенты — консерваторы, работают по старинке, новое не приемлют, — сказал Гуров.
— Старики консерваторы, — вставил Станислав, — молодые — те любят удивить, загнуть ранее невиданное. Только сами еще слабаки, а в группировке у них авторитета не хватает.
— Задание вам простое и старое как мир, — сказал Гуров. — Пошепчитесь с агентурой, особо если она к какой-нибудь группировке притяжение имеет. Кто машину новую купил, кто там девку содержит не по деньгам. Вы волки тертые, объяснять вам — лишнее дело, и сами знаете. Тридцать с лишним дорогих машин стоят денег, которые руки жгут, должны светиться. Один раз в рулетку проиграл, второй уже и неинтересно, тем более рядом и круче засаживают. А тратить деньги необходимо, иначе какой в них толк? Слабенькая ниточка, истертая, но достаточно действенная. Берите наши телефоны и звоните по любому, самому пустячному поводу. Человек марку сигарет сменил, а нам интересно. А уж дорогая зажигалка, считай, находка.
— С вами работать. Лев Иванович, можно, — сказал Иван.
— И полезно, — пожимая полковнику руку, поддакнул второй. — Вроде вы и хорошо известные вещи говорите, однако в мозгах проясняется. Главное, нет такой безысходности.
— Ты, Лев Иванович, не тем путем в жизни пошел. — Станислав сколол свои бумажки скрепочкой и убрал в папку. — Тебе бы ребят в институте обучать. Всякие там диссертации писать.
— Профнепригоден, — ответил Гуров. — Я даже из одного человека — правда, способности у него средненькие — сыщика настоящего сделать не сумел. Звякни Верочке, узнай, Петр свободен?
Генерал сидел на своем месте и, как обычно, что-то писал. Это была одна из причин, по которой Гуров не соглашался занять генеральскую должность. Его пугала необъемная гора бумаг, а также необходимость практически всегда находиться на месте.
Увидев своих гвардейцев, Орлов бросил опостылевшую ручку, потянулся, хрустнул суставами.
— Вот откуда берется старость, парни, а совсем не из календаря. Он отсчитывает свое, а жизнь — свое. — Генерал саркастически глянул на Гурова. — Как ты говоришь, ныряй, здесь неглубоко.
— Последнее отнимают, раздевают и даже не улыбаются. Это ведь моя присказка, Петр Николаевич, — обиделся Станислав.
— Прибаутки путаю. Что ж, сказывается уже мой возраст. Гуров, я тебя слушаю.
— Пропуская двадцать страниц текста и ничего не говоря о генерале Китове, скажу лишь суть. В городе или области появилась неизвестная ранее злокачественная опухоль. Как машину создали, так и начали ее угонять. Как человек палку взял, так и начал убивать ближнего. В данном случае убивают и угоняют одновременно.
— Ты не мальчик, соображаешь, убийство — наше дело, а угоны — чужое. На последнем отчетном докладе я и без того выглядел далеко не лучшим образом. Сейчас только апрель, мы стоим неплохо, но если я приму к производству тридцать с лишним дел неизвестного происхождения, то...
— Петр, а кто говорит, что нераскрытые дела следует забрать к себе? — перебил Гуров начальника. — Напиши справку, мол, тебе доложено, ты ознакомился и считаешь, что некоторые дела имеют перспективу. Мол, дал указание Гурову, как его там, оказать райотделу посильную помощь.
— Ну, ты и хитер. Если, значит, победа, так она наша победа, а коли поражение, мы тут ни при чем.
— Что выросло, то выросло, и все под твоим чутким руководством, — ответил Гуров. — В райуправлении имеется головастенький паренек, майор Ромашин. Я еще двух оперов настропалил и по старинке возьму у друга Нестеренко и Котова.
— Я твоему бате обещал, что ты на этой неделе приедешь, — в голосе Орлова прозвучала безнадежность.
— В школе я вообще учился отвратительно и каждую субботу давал зарок, — Гуров развел руками.
Крячко, редко встревавший в разговор старших, неожиданно сказал:
— Активно действующая группа. Не остановить — могут натворить такое, что жить не захочется.
Генерал взглянул на Станислава несколько удивленно: тот работал прекрасно, но инициативу проявлял редко, полагая, что начальству виднее.
— Мысль верная, не ясно только, кого и где искать. Свяжитесь с ребятами, занимающимися угонами. У них среди преступников наверняка имеется агентура, доверенные лица, да и просто хорошие отношения. Не может быть, чтобы никто ничего не знал. Угонщики могли пересекаться с убийцами при продаже машин, при изготовлении свежих липовых документов. Вам придется эту угонную систему освоить, выявить купцов, прибывающих за машинами с Кавказа.
Вы сами особо в детали не вникайте, не разменивайтесь, иначе потонете, как в болоте. Пусть данными вопросами занимаются Нестеренко и Котов. А ты, гений, — генерал долго смотрел на Гурова, — попробуй встать сбоку, взглянуть на все со стороны и попытайся смоделировать банду из трех-четырех человек, которые не просто угоняют машины, а еще убивают владельцев. При том, как сегодня угонщики наловчились нейтрализовывать любые замки, запоры, сигнализации, эти убийства объяснить сложно. Учтите, я доложу генерал-полковнику, что вы занялись таким делом, так что не удивляйтесь его прямому вопросу.
— Ну, мы пошли, будем на связи, — сказал Гуров, поднимаясь с места. — Я сам лекарства терпеть не могу, но ты, Петр, принимай что-нибудь от давления. Скажи супруге, она наверняка какую-нибудь травку знает.
— Да я без хлопот это кресло тебе отдам, — ответил Орлов.
— Не получится, у тебя денег не хватит.
Гуров и Станислав уже стояли в дверях.
— Каких таких денег? — не понял генерал.
— На возмещение мне морального ущерба, — ответил Гуров; оперативники хохотнули и выскочили из кабинета.
Центр был, как всегда, забит, и Илья Титов вяло тащился в своем ряду, изредка поглядывая на “Пежо” Гурова.
Илья катался за полковником шестой день и давно понял, что избрал неверную тактику. Парень не сомневался, что, увидев за собой “хвост”, “важняк” тормознет нахала и вынет из него душу. Илье и требовалось познакомить Гурова со своей душой, так ведь не напросишься на прием, не сядешь за канцелярский стол, не скажешь — господин полковник, взгляните, какая интересная у меня душа, когда и сам-то в ней разбираешься скверно.
Полковник “хвост” сразу засек, выбрался на трассу, легко ушел, машины-то, мягко говоря, разные. На следующий день Илья вновь зацепился за “Пежо” в центре, где мощность движка значения не имела. Тащились по Бульварному кольцу, Илья нахально уперся в бампер “Пежо”, и полковник дружески помахал ему рукой в зеркало заднего вида.
Странный сыщик, рассуждал Илья, за ним неизвестно кто изо дня в день катается, а он лишь вежливо раскланивается, и — никакого интереса. Парень не знал, что уже на второй день Гуров вызвал Гришу Котова и попросил поинтересоваться владельцем экзотического “Опеля”. Еще через сутки сыщик знал, что парень живет в Хлебном переулке, считай рядом, с матерью, которая преподает литературу в университете и подрабатывает частными уроками английского. Отец оставил семью в давние времена, систематически платил хорошие алименты, в доме бывал, приносил дорогие подарки. Илья Титов служил в армии, где работал водителем — возил комполка, а на втором году и командира дивизии. Предлагали сверхсрочную, он отказался. Вернувшись из армии, сразу устроился автомехаником и по мнению автомобилистов, имел золотые руки.
Куда бы Котов ни обращался, везде Илью хвалили, если не считать таких выражений, как зазнайка и страшный бабник. Но старушка, наградившая его подобной характеристикой, обмолвилась: мол, иначе и быть не могет, ежели они, бабы, сами за ним нагло увиваются.
Григорий Котов, приглядываясь к объекту, признавал, что так и должно быть. Двадцать три года, по сегодняшним понятиям почти не пьет, хорошо зарабатывает, рост сто девяносто, фигура легкая, физиономия нормальная, да и проживает с мамой в двухкомнатной квартире. Имеются жилищные перспективы.
Гуров, получив на Титова подобные характеристики, решил проблему преследования просто: парнишка хочет познакомиться. Все у него в порядке, нигде ни зазубринки, и рвется он на оперативную работу. Но если идти путем обычным, пристроят тебя участковым либо опером в отделение милиции. А парень имеет о себе особое мнение и начинать с первой ступеньки не желает. Кто-то из приятелей ему и подсказал фамилию “важняка”-полковника: мол, познакомься, обаяй, тогда возьмет “важняк” тебя в свою группу. Поначалу будешь на посылках, там оглядишься и развернешься. Но Гуров знал твердо: каждый приличный опер должен начинать с земли и идти своим путем, иначе из него ничего не получится.