– И сколько стоила простая вещь? Или в кредит взяла?
– В кредит. Это ведь тоже классно: вроде ты еще молодая, вся жизнь впереди, а можно взять машину и сразу ездить…
– Или стоять в пробках… Волоколамка у тебя с чем связана, с чем ассоциируется?
– С пробками, – засмеялась она, – кстати, почему ты не слушаешь радио?
– А почему я должен его слушать?
– Ну все же в машине слушают… Я вот – постоянно. И в плеере, когда гуляю, и дома… Я не могу, когда тихо.
– А я не могу, когда музыка. И вообще: можно объяснить, почему ты что-то делаешь, а как объяснить, почему ты чего-то не делаешь? Например, многие спрашивают: «Почему ты не куришь?» Вот как я им объясню?
– Ты такой необычный.
– Просто музыку люди слушают в большинстве своем как фон, у них наркотическая ломка без фона, они не могут жить в тишине, наедине с собой и своими мыслями. А мне хорошо с самим собой, зачем мне этот наркотик?
– Ты прав… Конечно же, не включай. Лучше спой мне ту смешную песню про Мурку. Ты так здорово поешь.
Он поцеловал ее и затянул:
– «Прибыла в Одессу банда из Амура. В банде были урки, шулера…»
– А кто эту песню поет?
– В смысле?
– Ну, какая группа? Я ее как-то пропустила, хоть у меня и включено радио все время.
– Ты сейчас шутишь?
– Ну, прости, я же не могу все новые группы знать. А знать хочется, песня такая забавная.
– Давай лучше я просто спою, – сказал он.
– Давай.
– «Прибыла в Одессу банда из Амура. В банде были урки, шулера. Банда занималась темными делами. И за ней следила Губчека…»
– Так здорово! А кто такая Гупчиха?
Он чуть не врезался в УАЗ. Закатное небо накрыло грязным брезентом.
– Ты никогда не слышала этого слова?
– Гупчиха?.. Нет, а где я могла его слышать? Это же смешная песня, наверное, оно просто придуманное… Или вот: урки. Ты не ошибся, может, орки?
Неба не стало видно совсем. Запаска УАЗа заменила солнце.
– Давай так, – он перевел дыхание, – давай… поговорим.
– Конечно, давай! Я всегда за то, чтобы больше разговаривать!
– Ты не знаешь, кто такие урки… Хорошо, ты родилась уже после советской власти, выросла в Москве, у тебя все было хорошо… Но – «Губчека»? Если ты не знаешь, что такое «Губчека», значит, не знаешь, что такое «ЧК»?
– ЧК?
– Да.
– Ну, подожди, это единственное число?
– Да.
– Я знаю «чика», «чиксы». Это девушка по-американски, типа: подруга рэпера.
– Чиксы… Прекрасно. Следовательно, фамилия Дзержинский тебе ни о чем не говорит?
– Дзержинский? Я знала, но забыла… Точно слышала. Писатель?
– Писатель, – прошептал он.
– Вот видишь! Что-то ведь я знаю.
– Скажи, пожалуйста, а ты в курсе, что была… война, революция? Ты знаешь, кто такие Ленин, Сталин?
– Да, конечно. Просто я в истории – не очень, я больше по математике занималась.
Он поцеловал ее и положил ей руку между ног.
– Хорошо, расскажи мне.
– Что именно?
– Расскажи, что ты знаешь про Россию.
– Вообще?
– За последние лет сто.
– Я боюсь, я же не очень по истории.
– Не бойся, начинай.
Она тоже положила ему руку между ног и начала.
– Ок. Сначала – революция в семнадцатом году. Потом…
– Подожди. Что там было? Кто чего не поделил?
– Ленин сверг царя… Правильно?
– Ты говори, говори. Он что: сам сверг? Кем-то он руководил?
– Щас, секунду, я знала… Большевиками. Точно, большевиками!
– Так, и что началось потом?
– Потом… Советская власть?
– Сразу?
– Ну да.
– И царь все отдал, со всем согласился?
– Нет, я знаю, его убили, а уже потом – советская власть.
Она гладила его между ног, но он был сосредоточен на дороге и событиях семнадцатого года.
– Итак, убили царя?.. Когда?
– Ну, в тысяча девятьсот семнадцатом году, когда свергли.
– И где?
– В… щас… в Зимнем дворце.
– Прекрасно. И? Началась советская власть, никто не был против, проблема была только в царе?
– Там кто-то был против, но их арестовали.
– А потом?
– А потом началась война.
– Слава богу! Когда?
– Двадцать второго июня сорок первого года!
– Стоп. Больше никакой войны не было?
– А, вспомнила, была! Первая мировая. Но это еще до революции.
– Очень хорошо! А между революцией и сорок первым годом что было?
Она зажмурила глаза, сосредоточилась, как в мгновения самого высшего наслаждения, и выдохнула:
– Гражданская война!