Бежать, как сказала незнакомка, бежать без оглядки! Но вернуться к перекрестку означало вновь мелькать перед входом в «Лунный прилив», перед его широкими витринами, сквозь которые существа непременно увидят и проследят направление моего движения. Вначале нужно запутать следы: спрятаться, скрыться куда-нибудь! Позади кафе располагался десятиэтажный жилой дом, ближайший подъезд которого показался мне подходящим убежищем. Я отчаянно надеялся найти открытую квартиру — людей наверняка эвакуировали в спешке, а в таких условиях не каждый станет заботиться о сохранности имущества.
Ворвавшись в темные недра подъезда, я чуть было не наступил на вытянутое плесневелое пятно — нижние этажи здания заполонила ядовитая лоза. Пробившись сквозь брешь в кладке, она оплела стены и пол, повсюду наплевав чувствительных споровых ловушек. Лестница, к счастью, была еще свободна, и я осторожно начал подниматься.
На четвертом этаже удача вновь улыбнулась: побеги не успели добраться сюда, а угловая квартира манила полуотворенной дверью, обитой синим ободранным дерматином. Выбора у меня, особенно, и не было. Скользнув в прихожую, я запер все имеющиеся замки и даже нацепил металлическую цепочку на соответствующий держатель — бесполезное приспособление, но сейчас не стоит пренебрегать даже им. Прижавшись к внутреннему покрытию, внимательно прислушался — не раздадутся ли из подъезда подозрительные звуки. Пока было тихо. И тут словно иглой кольнуло: а квартира-то хоть пустая?
Оторвавшись от входной двери, я медленно пошел вдоль прихожей, зорко подмечая малейшие намеки на движение. Постепенно складывалась картина последнего дня. Грязный коврик на полу сдвинут и смят, сверху горой навалена обувь из распахнутого шкафчика — будто вытащили все, не имея времени, похватали самое необходимое и убежали. Платяной шкаф прикрыт, но внутри тот же беспорядок — сорванная с вешалок и сваленная в кучу верхняя одежда. На зеркале и тумбочке — тонкий слой пыли, вновь заставивший задуматься о количестве дней, прошедших со времени предполагаемой катастрофы.
Осторожно пройдя на кухню, я нашел ее пустой и удивительно чистой, хотя в неработающем холодильнике гнили остатки продуктов, распространяя вокруг сладковатый запах разложения. Просторный зал тоже пустовал, равно как и спальня, и балкон за ней. Жаль, в квартире нет терминала — не получится связаться с незнакомкой, а на домашнем компьютере разъема под карточку нет.
Со стороны прихожей послышался шорох. Я настороженно обернулся, и тут… в дверь постучали. Размеренно и вежливо как слегка припозднившиеся гости, которых давно ждут. Ужасная догадка пронеслась в голове, оставив едва заметную царапину сомнения. Это невозможно. Меня никто не видел, никто не преследовал, они просто не могут знать, в какой из квартир я спрятался! Быть может, проверяют каждую дверь?
Попытка затаиться успехом не увенчалась — второй стук оказался в разы сильнее, совсем как в кафе. Они знают! Растерявшись, я мучительно соображал, куда теперь деваться: с четвертого этажа не выпрыгнешь, в этой квартире не переждешь… но можно перебраться в соседнюю! Почти бесшумно, на цыпочках я прокрался в спальню и распахнул балконную дверь. Протиснувшись мимо нехитрого скарба и банок с припасами, перелез через решетчатые перила и приставным шагом пополз вбок. Из покинутой прихожей доносились приглушенные, но сильные удары, однако ломать дверь пока не пытались. Главное теперь — не смотреть вниз!
Вход в смежную квартиру перекрывала стеклянная дверь. Не сумею открыть снаружи, придется ее разбить. Плохо — лишний шум сейчас ни к чему. Готовясь перемахнуть на чужую лоджию, я бросил взгляд на окно и различил в мутной глубине комнаты расплывчатые силуэты. Существа… когда они успели проникнуть туда?
Немедленно назад! Цепляясь за перила, я торопливо пополз обратно. Всмотрелся в дебри «своей» лоджии и чуть не разжал от ужаса рук — оставленную минуту назад спальню заполняли белые монстры. Неподвижно стояли, рассыпавшись по всему помещению, и беззвучно мотали головами.
Запястья потянуло усиливающейся болью, и в ногах разлилась предательская слабость — долго мне не продержаться. Я застыл за перилами балкона как кот на кривой ветке, не имея возможности двинуться ни в одну, ни в другую сторону. Спину обдувал прохладный ветер, временами пробуя оторвать меня от спасительных перемычек и смахнуть вниз. Как назло, под окнами не росло ни деревьев, ни кустов, ни даже травы, способной смягчить падение. Если спрыгну, точно разобьюсь.
Существа тем временем ничего не предпринимали. Их было около десятка — длинных, худых, непонятных. Не обладая внешними органами восприятия, они каким-то образом «видели» меня. Возможно, ощущали вибрацию или улавливали инфракрасный спектр, может, пользовались эхолокацией. Предположения можно было строить бесконечно, но сейчас меня интересовал только один вопрос: как выбраться отсюда? Может… просто войти в квартиру? Я ведь уже проходил мимо них, и мне ничего не сделали. Они даже не шевелятся, не двигаются почти в моем присутствии, просто преследуют неизвестно как.
Я почти решился на рискованный шаг, но рассуждения внезапно прервал взмах исполинских крыльев, на мгновение затмивших солнце. Повернувшись, попытался пригнуться, но плечи вдруг пронзила острая режущая боль. Меня дернуло вверх и в сторону, отрывая пальцы от перил. Я качнулся, схватился руками за воздух и отчаянно закричал. Тело повело и под силой собственной тяжести устремило вниз, рвануло, вызывая новую вспышку боли. Вновь потащило вверх, и мне удалось запрокинуть голову: гладкое кожистое тело, четыре распахнутых крыла и кинжалообразные зубы по бокам клюва. Птеродактиль скосил на меня налитый кровью глаз и пронзительно крикнул. В ответ я заорал еще громче и задергался, пытаясь схватиться руками за мощные ноги существа. Перед глазами возникла крыша многоэтажки и понеслась в сторону.
Мир стремительно расширялся с набором высоты, нестерпимая боль жгла плечи, а дикий, невыносимый ужас затапливал мысли. В голове все перемешалось, сознание мутилось. Будто червяк на ниточке я трепыхался в когтях твари, но не мог ни прекратить мучения, ни облегчить свою участь. Сквозь вату в ушах донесся далекий грозный рев, нарастающий с каждой секундой, меня здорово тряхнуло и со всей силы бросило на ровную и жесткую поверхность. Я закувыркался по ней, пока не ударился обо что-то твердое и не затих.
Сквозь плавающие кровавые ошметки в крупяном тумане постепенно стали просвечивать цветные пятна, звон в ушах становился неоднородным, постепенно уменьшаясь и разделяясь на более отрывистые звуки: я приходил в себя. С трудом разлепив веки, я понял, что лежу на крыше возле низкого парапета, а в стороне происходит самый настоящий бой.
Плоскую бетонную крышу устилал разнообразный мусор: отломанные ветки, стержни арматуры с насаженными на нее разнокалиберными кусками камней, клочки бумажных афиш и гнутые трубы. Основная масса отходов была собрана в большую кучу с впадиной посередине и устроена в виде гигантского гнезда. Вокруг него размазались лужи крови, в которых неподвижно лежали уменьшенные копии четырехкрылой особи — по-видимому, птенцы. Сам же птеродактиль с жуткими воплями метался по крыше, разрывая в клочья полупрозрачных округлых тварей с тупыми мордами, по очертаниям напоминавших собак. Их было много, большинство безжизненно валялось по разным углам, но штук шесть-семь продолжали атаковать разъяренную мамашу. Наверное, это они разорили гнездо, пока птеродактиль летал на охоту. Исполинскую птицу покрывали глубокие укусы, из которых сочилась кровь, но та продолжала яростно сражаться, мстя за смерть своих детей. Все это действо сопровождалось страшными криками и возней.