— Это за что?
— За то, что помог мне.
— Помог в чем?
Она не сразу ответила. Попыталась неправильно завернуть ствол винтовки.
— Дай мне, — сказал Майло, потянувшись, чтобы взять оружие. — Так в чем я помог тебе?
Она наблюдала, как его опытные руки собрали винтовку.
— Хочу помолиться за тебя перед святой, Брин. И вознести тебе благодарность.
— Зачем? Что я сделал? — спросил он, отдавая девушке оружие.
— Ты, — улыбнулась она. — Ты и твои Призраки, через вас я нашла свой путь. Я больше не эшоли. Я вижу будущее. Наконец я вижу свой путь.
— Твой путь? И… какой он?
Снаружи варп-шторм терзал ночное небо.
— Есть лишь один путь, — промолвила Саниан.
— Прошу прощения, но это бред! — кричал Роун, поспешая за Гаунтом, Дорденом, Корбеком, Цвейлом и Дауром, шагающими по Усыпальнице к гробнице святой.
— Что за переполох? — спросил храмовый аятани, выходя из боковых покоев.
— Возвращайся в постель, — велел ему Цвейл, проносясь мимо.
Гаунт встал как вкопанный. Все остальные сгрудились у него за спиной.
Он обернулся.
— Роун прав! Фес, это глупо! Там ничего нет!
— Вы сами сказали, что голос несколько раз прошептал вам «Мученик Саббат».
— Да! Я был убежден! Фес! Это безумие!
— Полагаете, это заразно? — Дорден кивнул на Корбека.
— Неважно, насколько глупо все это выглядит, — сказал Цвейл. — Спускайтесь. В Усыпальницу. Проверьте!
— Я уже был там! Вы это знаете! — сказал Гаунт.
— Может, но вы были один. Не с другими инфарди.
— Я бы хотел, чтобы вы перестали произносить это слово, — встрял Роун.
— А я бы хотел, чтобы вы отвалили! — отрезал аятани.
— Хватит! С меня хватит! — заорал Гаунт. — Давайте пойдем и посмотрим, что случится…
— Вамбс? — прошептал Брагг, толкая тяжелую красную дверь в гробницу. Он не был уверен, где находился, но, фес, ему казалось, что тут он точно не должен был быть.
В воздухе темной залы чувствовался дым, отполированные кусочки панцирей шелонов тихо поскрипывали под ногами. Брагг осторожно шел по мозаике. Перламутровые скорлупки выглядели такими тонкими и хрупкими. Очень нежными для его больших ног.
— Вамбс? Дружище?
Пугающие изображения космодесантников сияли в нишах в черных стенах.
— Вот ведь фес! Вамбс!
За полированным алтарем под большим колпаком из чего-то, что показалось Браггу какой-то костью, он увидел Вамберфельда, наклонившегося над маленькой деревянной шкатулкой.
— Вамбс? — Брагг вдоль стены подошел к алтарю. — Что ты здесь делаешь?
— Смотри, Брагг! — Вамберфельд протянул что-то взятое из шкатулки. — Это ее пастуший посох! Тот самый, что держала сама Саббат, когда гнала своих шелонов на рынок.
— Отлично. Гм… я тебе советую положить его на место… — сказал Брагг.
— Да? Наверно. И все равно, Брагг, смотри на это! Помнишь тот сломанный крюк, что я нашел? Видишь? Он точно совпадает со сломанным концом! Можешь в это поверить? В точности! Думаю, я нашел часть подлинного посоха святой!
— Приятель, думаю, мне стоит отвести тебя к доку, — осторожно произнес Брагг. — Нам не стоит быть здесь.
— Я думаю, что нам стоит. Думаю, что мне стоит.
Дверь в гробницу с треском открылась.
— Фес! Кто-то заходит, — заволновался Брагг. — Стой здесь. Не трогай больше ничего, хорошо? Ничего.
Он вернулся в основную часть склепа.
— Фес, что ты здесь делаешь? — услышал Вамберфельд голос Брагга.
Он повернулся и уставился в полумрак реликвария. Его приятель Брагг с кем-то разговаривал.
— Как и ты, танитец. Я пришел за золотом.
— За золотом? Фес, за каким еще золотом? — услышал Вамберфельд голос Брагга.
— Не держи меня за дурака, верзила! — послышался другой голос.
— Я и не собирался. Опусти ствол, Грир. Это уже не смешно.
«Нет. Только не здесь, — подумал Вамберфельд. — Пожалуйста, только не здесь». У него опять начала дрожать рука.
Он выпрямился и вышел из реликвария. Грир стоял за большой красной дверью, которую закрыл за собой. Он выглядел нервным, отчаявшимся и больным. Кожа сморщилась и пошла пятнами после пытки, через которую они прошли. Он наставил на Брагга автоган.
— А, вас двое! Я ожидал этого, потому и пришел сюда. Хотите обмануть меня, лишить доли, да? Даур вас сюда послал, или вы его прирезали?
— Фес, что ты несешь? — спросил Брагг.
— Золото! Проклятое золото! Хватит изображать невинность!