Сейчас Ирэм увидел дом словно другими глазами. В груди опять заворочалась сладкая надежда и боль несбыточного: здесь могло бы поселиться счастье, на этих гладких полах золотистого дерева могли бы играть дети, и если зимой ударят морозы, в гостиной запылает огонь в очаге. И можно было бы перебираться вглубь острова в холода, туда, где всегда тепло и смену времен года обозначает лишь цветение особых ароматоносов. Чем нехороша жизнь рядом с приветливым, беспечным племенем, проводящим свое время от праздника до праздника? Почему даже сейчас, когда в жизни Ирэма блеснул лучик надежды, он не может взять в руки Нить своей судьбы и выплести из нее то, чего желает?
Ирэм хмурился, поднимаясь по узкой, закрученной невероятными петлями лестнице из сосновых брусьев. В древесину были каким-то необычным образом впечатаны золотые крупинки, солнце, пробившееся из-за туч и сквозь оконный витраж, играло на них, пуская солнечные зайчики на стены. Сверху послышался голос Лим. Маг неслышно преодолел последний пролет и подошел к полуоткрытой двери в комнату Даши. Юная мелюзина говорила торжественным и одновременно скорбным голосом, делая многозначительные паузы:
— … и когда проклятие уже остановило ее сердце, он сидел возле нее и никому не давал к ней прикоснуться. Но сил его тогда не хватило для преодоления черной магии. Он послушался только Ву и оставил попытки вернуть Аолину к жизни. Ву создал водный саркофаг и поместил в него тело. Тысячи мелюзин приплывали к берегу, чтобы попрощаться с юной невестой мага. На тринадцатый день из океана поднялась волна и унесла саркофаг в глубину, на сороковой из бездны поднялся морской дракон…
История обросла сказками. Они с Ву просто отнесли тело в грот, и Ирэм сам запечатал его Плетением. Тогда маг еще мог соображать и колдовать.
—… вот такая печальная история, — из комнаты донесся вздох Лим. — Представляешь? Такая любовь, что все племена отдали ей дань… Правда романтично? Какая удача, что Ирэм повстречался нам по дороге! Сами боги хранят нас. Так что все будет хорошо…
Из комнаты потянуло запахом специй. Ирэм заглянул в щелку. Девушки сидели на кровати, разложив на ней пряности и перебирая «сокровища».
— Понюхай! — Лим поднесла к носу Даши прозрачный пакетик. — Какая необычная смесь. Думаю, для рыбы подойдет.
Даша выбрала из кучки коробочку из плотной бумаги, приоткрыла ее и что-то сказала на своем языке. Лим понюхала:
— Тоже неплохо. Ладно, пусть Михо сам решает… Нужно еще что-нибудь для чая…
Даша послушно зарылась в кучку пакетиков, выудила два самых ярких.
— Ты поняла? — протяжно произнесла Лим. — Ты меня понимаешь? Нет? Жаль. Наверное, слово чай уже выучила. Чай.
Даша кивнула и тряхнула пакетиком. Ирэм постучал и вошел.
— Лим, мне нужно поговорить с Дашей.
— Поговорить? — мелюзина покачала головой. — Скажи ей «чай», она поймет. Больше ничего не понимает. Даша, чай.
Даша улыбнулась и протянула Лим два пакетика на ладошке.
— Цирк бесплатный, — проворчала мелюзина. — Пойду отдам Михо специи. Сегодня на ужин рыба.
Лим вышла. Ирэм подошел к окну, глухо произнес, глядя на море сквозь ту часть стекла, где витраж изображал морского дракона с прозрачными крыльями:
— Нам нужно поговорить.
Даша молчала.
— Скоро Самухун. Надеюсь, Ву поможет тебе. Я… тревожусь. Я… — слова любви рвались из него, а он запер их на сто замков.
Он обернулся. Даша смотрела на него с полным равнодушием на лице.
Глава 4. В которой Лау берет дело в свои руки
Ирэм пошел к озеру. Наплавался так, что все тело наполнилось приятной усталостью. Он отлично спал ночью и с аппетитом съел приготовленный Михо завтрак. Это хорошо сказалось на его настроении, и жизнь уже не представлялась столь мрачной. После купания Ирэм растянулся в тени на теплом песке под обрывистым озерным берегом. В голове шумело, казалось, вода еще покачивает тело на невысоких волнах. Здесь, вблизи подземных источников, она была почти горячей. Мелюзины брали из озера лечебный ил для своих притираний и выращивали в нем особый вид душистого лотоса для эссенций.