— В чем же дело? — мягко поинтересовался Эгенд.
Ирэм поднял голову и посмотрел прямо мне в глаза. Несколько мучительных секунд в полной тишине мои друзья переводили взгляд с мага на меня.
— Понятно, — сказал Эгенд. — Признаюсь, я давно подозревал некоторые… личные мотивы… Остается один вопрос: будет ли некромант пытаться напасть на нас, если Даша, Лим и Огунд останутся на острове?
— Вряд ли, — ответил Ирэм. — Блез постепенно теряет человеческий разум. Вероятно, он уже не помнит, зачем охотится за нами. Его притягивает остров. Кендиил и его маги, я уверен, прибудут вместе с Кэльрэдином, и если некромант все еще будет здесь, они уничтожат его.
— Что ж, среброволосый, твои ответы меня удовлетворили, — благосклонно кивнул Эгенд. — Брат?
Альд слизнул варенье с губ и задумался. Его долгое молчание заставило старшего близнеца нахмуриться.
— Альд, у тебя имеются какие-то сомнения? Напомню: ты больше не связан с Дашей, мы убедились в том, что она в безопасности, так в путь же!
Старший брат выдохнул с облегчением, когда младший кивнул.
— Вы поплывете на корабле гостей короля. Они отправятся в путь либо на следующий день, либо через пару дней после Самухуна. Приготовьтесь отражать нападение зифов, на судне будет отряд лучников, — сказал Ирэм. — но сегодня мелюзины ждут вас на празднике. Забудем же все наши разногласия и проведем последний вечер в радости и удовольствиях.
Эгенд встал из-за стола и удалился с легким поклоном. За ним ушел странно задумчивый Альд.
— Первый танец – мой, — шепнул мне младший эльф, выходя из кухни.
Засобиралась куда-то Лим, Михо ушел за водой, Ниш, зевнув, пробормотал:
— Поспать, что ли? — и вышел, привычно пригибаясь под низкими балками.
Огунд весело ускакал с краюшкой хлеба, украшенной утащенными с тарелки файнодэра ломтями ветчины. Один лишь Узикэль чавкал над своей едой и листочком бумаги, исписанным подсчетами, не обращая никакого внимания на застывших посреди кухни меня и мага.
— Хватит, — сказала я. — Вообще молчи. Я останусь на острове под крылышком Ву. Ты ведь уже все за меня решил?
— Так будет лучше. Если одолею Длиннорукого, вернусь за тобой.
— Вот только не надо ничего обещать. Сначала спроси: хочу ли я, чтобы за мной возвращались? И зачем? Вот все, исключительно все, что-то там за меня думают! Кэль думает, я его возлюбленная! Блез думает, я его корм! Лау думает, я неприкаянная старая дева!! Буушган думает, я вечный двигатель какой-то!
— Клан Буушгана должен почтенному Гиребальду сто сорок золотых шеллов, — надтреснутым голосом сообщил Узикэль, не отрываясь от подсчетов и окорока.
— Тебе я рисковать не позволю! — глаза Ирэма блеснули гневом. — То, что тебе до сих пор везло, не значит, что ты бессмертна!
— Смерть смертью, — не поднимая взгляда, веско заметил файнодэр, — а долги надобно возвращать.
— Вот-вот, — вырвалось у меня, — а то потом ложки пропадают.
— Ложки? — с недоумением переспросил Узикэль.
Файнодэр взял со стола ложку и повертел ее перед глазами, забормотав:
— Точно. Полновесное серебро.
Я засмеялась и под растерянным, полным отчаяния взглядом мага вышла из кухни. Может, забыть все и отправиться на праздник? Флиртовать с мелизандами, танцевать с Альдом, сочувствовать переживаниям Лим и слушать глупости Лау?
Легка на помине. Лау появилась из рощицы со стороны озера, всплеснула руками:
— Ты все еще здесь?! Лим не сказала тебе?!
— Что? — спросила я, собираясь послать докучливую мелюзину подальше.
— Что что? — передразнила меня Лау. — Пойдешь на праздник в таком виде? Ты в зеркало на себя глядела?
Я только вздохнула. Глядеть-то я как раз глядела. Мелюзина права. Кого я собираюсь обольщать с таким комом на голове и в мятой юбке. За спиной Лау из рощи вышли две симпатичные мелюзины.
— Взять ее! — приказала им Лау, указывая на меня.
… Я, кажется, даже задремала под мягкими поглаживаниями мелюзин. Где-то успокаивающе журчала вода. Мы находились в подземном гроте, уставленном магическими светильниками. Пламя бросало рваные отблески на стены, выложенные кусочками разноцветного стекла. Всегда мечтала побывать в спа! Как же хорошо!
Мелюзины поднесли зеркало. Я села на гладком ложе и посмотрела на свое отражение. Мне казалось, эта морщина никогда не уйдет со лба, а тут… – не может быть! Здесь был свежий шрам от удара о тележный короб. Все следы от недавних потрясений, круги под глазами и прочие радости жизни в походных условиях исчезли – лицо мое светилось, словно в него впрыснули целый коктейль витаминов и прочих косметических чудес. Из тела ушла ломота, с рук исчезли красные пятнышки от мытья посуды и стирки в холодной воде. Я сияю, я красавица!