Диду повернулся ко мне, улыбнулся и тем тоном, каким обычно уговаривают капризных детей съесть «еще ложечку», продолжил:
— Так надо. Сейчас ты болен, ты упал. Повредил спину. В Империи, как ты должен помнить из моих уроков, есть врачеватели. Они поставят тебя на ноги. С тобой поедет Остах, — продолжал уговаривать больного танас. Я заметил, как при этих словах зло дернул уголком губ отец. — У нас… Ты же знаешь старейшин… если у сына дана неладно с ногами… — диду замолчал, пряча глаза. И закончил: — Так будет лучше для всех.
Да уж. Старейшины сел — ретрограды те еще. И если воин, который вернулся увечным с войны, довольно легко встраивался в горское общество — безногий тачал сапоги для тех, что с ногами, однорукий водил чабаном отары овец, то увечный сын вождя — совсем другое дело: несчастья, мор и отсутствие удачи в бою… Любой намек на физическую ущербность в семье властителя грозил отцу бо-о-ольшими неприятностями. Вот и придумали, как спихнуть калеку. И долг перед Империей выплатить. Умники, блин. Взбесился я тогда, но виду не подал. Кивнул послушно:
— Так будет лучше, — повернулся к отцу. — Я понял, отец. Теперь я — Олтер, Старший.
Все замолчали. Отец посмотрел на меня, дернул уголком губ и сказал:
— Будем собираться. Вечером устроим пир.
Когда они с диду вышли, у меня из ушей уже пар валил. Если бы не Остах и брат, то натворил бы дел. Но, глядя на заплаканные глаза брата и его остановившийся взгляд, одернул сам себя. Вот у кого мир рушится! Я-то взрослый, перебедую, переиначу, переиграю всех и вся. Сдам карты по-новому. А вот брату сейчас туго. И мое падение, и сводящая с ума неизвестность после этого. Был Старшим — стал Младшим. Был Правым — стал Левым. С младых ногтей знал, что надолго уедет в Империю, будь она неладна, — а остается дома. И брата, больного, вместо него…
Да, парня надо спасать. Вдох-выдох. Поехали.
— Вот здо́рово!.. — натянув глупую улыбку, протянул я. Краем глаза увидел круглые глаза брата и продолжил игру: — В Империю поеду. Учиться. Там же книг в библиотеке!.. — со счастливым видом зажмурился я. — Все перечитаю. — Я нахмурился и повернулся к брату: — Ты же не обижаешься? Я не нарочно упал, честно.
— Конечно нет, — подбежал ко мне брат и вцепился в руку. — Ты и правда хочешь в Империю?
— Ага, — кивнул я с уверенностью, которую не испытывал. — Вернусь обратно самым умным. А ты здесь самым сильным должен стать. Понял?
Брат кивнул, а я продолжил:
— И на мечах лучше всех биться, и на топорах… Понял? И чтоб меня никто не забывал! — внушал я брату. Тот стоял и кивал с открытым ртом. Я, веселясь, закончил: — А кто слово про меня плохое скажет — ты тому мечом плашмя по заднице.
И брат наконец рассмеялся. Такая вот она, ложь во спасение.
Глава 2
Алиас Фугг, приглашенный на пир в честь поступления наследника рекса Рокона, правителя земли Дорчариан, малолетнего Олтера в Школу наместника провинции Атариан — а именно так официально именовалась та пьянка, на которой он присутствовал, — чувствовал себя мерзко и тошно, словно утренним тоскливым похмельным утром.
Малолетний Олтер, правда, ни в атарианскую, ни в какую-либо другую школу еще не поступил. «Да и поступит ли теперь? — подумал Алиас. — И вообще, сможет ли просто ступать? Ступать по земле, например».
Алиас Фугг, Голос Империи в землях Дорчариан, главный имперский чиновник в горах на много дней пути вокруг, смотрел на полулежащего за пиршественным столом бледного, изможденного мальчишку, виновника торжества. И то, что он видел, ему не нравилось. Очень не нравилось.
Чувство обиды и злости, которое всегда возникало, едва он переступал порог этой виллы, при взгляде на увечного только усилилось. «Наследник рекса Рокона — калека. Внук Эндира Законника!.. Невозможно! Его что, хотят спрятать в Империи от соплеменников? Или, наоборот, подсовывают нам калеку? А что будет, если он не доедет до наместника? А что скажет Сивен Грис, увидев увечного? Какая ценность у такого неполноценного заложника? И чем это все грозит мне?» — эти и многие другие невеселые мысли одолевали имперского чиновника.
Начавшееся исподволь, незаметно от самого Алиаса — месяц, два месяца назад? — ощущение того, что под ногами не твердое тело гор, а зыбь болота, изводило его. И потому, когда пришло известие о падении наследника рекса Рокона со скалы, он даже облегченно воскликнул: «Вот оно!»
Вот он, ход противника! Конец этой вязкой тягомотины и тишины перед землетрясением. Но нет, посланный нарочный вернулся с уверениями, что все произойдет согласно древним клятвам и уложениям, что наследник отправится в школу. Последняя задержка добавила нервозности, но вот он — прощальный пир. И новые вопросы, чтоб их!..