— Где-где? — переспросил я.
— Ну, в виварии. Где мышей и собак для опытов держат. Я думала, вы в курсе.
Я не был в курсе. Интересно, что шеф по ночам делает в виварии? Тем более что собак там уже давно не держат. Это раньше покупать их у населения было необременительно. Потом на них набивали руку студенты, интерны, да и опытные врачи, занимаясь научной работой, нередко туда заглядывали. Но затем, с приходом новых веяний, финансовое положение здравоохранения пришло в упадок. Денег не хватало на самое насущное, на зарплату не хватало — до собак ли тут? Так что, если и найдётся в виварии живность, то это будут пауки да тараканы. Хотя, может, сейчас что-то изменилось? Надо будет заглянуть в виварий на досуге. Или просто спросить завтра у Бакутина? Нет, после сегодняшнего разговора ему лучше не попадаться лишний раз на глаза. Тем более с расспросами.
— Ладно, Наташа, спасибо за угощение. Пойду попробую вздремнуть часок-другой в ординаторской, если только опять кого-нибудь не привезут.
— Александр Александрович, можно вас попросить?
— Проси, — великодушно разрешил я.
— Подбросите меня завтра домой после работы?
— О чём разговор. Подброшу, конечно. Если будешь себя хорошо вести, — не удержавшись, съехидничал я и отправился в ординаторскую, где уютно примостился на диване. Едва смежив веки, я тотчас же провалился в сон.
Сначала мне приснился Бакутин с головой гуся на длинной шее, которая, извиваясь и шипя, норовила меня укусить; затем появился откуда-то Хохлов и обиженным голосом попросил вернуть ему утерянную почку, предъявив в качестве доказательства Костин фотоснимок; а потом они куда-то пропали и в комнате появилась Вика.
Она влажно поцеловала меня в губы и прошептала:
— Пора вставать, милый.
Я открыл глаза, обвёл взглядом ординаторскую и проснулся окончательно. Моей бывшей жены здесь, конечно, не было. Да и быть не могло. Она сейчас далеко отсюда, и даже часовые пояса у нас теперь разные. Вместо неё у дивана стояла Наташа и, улыбаясь, смотрела на меня.
— Вы так сладко спали, даже не хотелось будить. Поступил больной с ножевым ранением в живот. Вас ждут в оперблоке.
И, уже уходя, добавила, обернувшись:
— А вы, оказывается, разговариваете во сне. Всё время Вику какую-то звали.
Я пробурчал что-то неразборчивое и стал собираться. Этого мне ещё не хватало. Раньше я во сне точно не разговаривал. Видимо, действительно устал на дежурстве.
После расслабляющего отпуска втянуться в работу не всегда бывает просто. На часах было двадцать минут четвёртого, когда я, чертыхаясь и приволакивая онемевшую от сна в неудобной позе ногу, выскочил в коридор и помчался в операционную. Остаток дежурства прошёл в заботах и суете.
Облегчённо вздохнуть удалось лишь утром, когда, передав полномочия дежурного врача, я совсем уже было собрался домой.
Меня остановил требовательный голос Елены Анатольевны:
— Александр Александрович, а вы что, не идёте на конференцию?
— Иду, конечно, Леночка, — бодро ответил я, внутренне застонав. Мечты о горячей ванне и крепком сне разваливались на глазах, словно карточный домик.
— Какую тему готовили? — из вежливости поинтересовался я.
— Современные методики хирургического лечения язвенной болезни желудка, — гордо ответила Леночка. Толстая красная папка в её руках не оставляла надежды на быстрое завершение конференции. Если и другие докладчики подготовились подобным образом, — я ещё раз оценил взглядом толщину папки, — то моя участь печальна.
Нельзя сказать, что меня не интересуют современные методики лечения. Как раз наоборот. Однако не тогда, когда больше всего на свете хочется спать. К тому же большинство этих методик всё равно безнадежно устареет, пока их внедрят в широкую практику. Приблизительно так я бурчал про себя, заваривая чай.
Появившийся в ординаторской Хохлов, свежевыбритый и благоухающий запахом дорогого одеколона, только усилил моё раздражение.
— Ага, попался, предатель!
— Саша, извини, но, видит бог, я ни в чём не виноват. Надо ведь было как-то объяснить девочкам причину твоего отказа составить нам компанию. Вот я и наплёл что-то про этот снимок. А тут, откуда ни возьмись, появился шеф и краем уха услышал наш разговор. Мне тоже от него досталось, — Михалыч обиженно шмыгнул носом.
— Ладно, чего уж там, — простил я его. Злиться было лень. — Наливай чай, только вскипел.
— Вот и славно, — обрадовался Хохлов, беря кружку. — Леночка, вы сегодня прекрасны, как никогда. К сожалению.