Мне бы очень не хотелось, чтобы о нашей с Наташкой встрече знал её отец и мой бывший тренер, Владимир Борисович. Столкнуться с ним вот так, нос к носу у его подъезда совсем не входило в мои планы. Дело в том, что наши с ним отношения сильно изменились за последние годы. Да и он сам стал другим.
Лет десять назад, когда вдруг стали необычайно востребованы люди с крепкими мышцами и железными нервами, он не стал упускать свой шанс. Собрал вокруг себя таких же бывших спортсменов, своих учеников, и без лишних слов организовал собственную группировку.
Богданов всегда был решительным человеком, не боялся терять, если мог найти, поэтому довольно скоро завоевал авторитет. Его бригада со временем поднялась от мелкого рэкета на рынках до более серьёзных дел, потом и легализовалась потихоньку под видом охранного агентства.
Криминальные войны за передел территории не наносили особого ущерба Богданову и его людям. Он всегда умел почувствовать опасность и нанести удар на мгновение раньше. Жёсткая школа ринга пригодилась в жизни.
Когда я, окончив службу, вернулся домой, то, столкнувшись с бывшим тренером возле дома, не сразу его и узнал. Да, он по-прежнему жил в нашем доме, откупив, правда, для себя целый этаж. Но теперь, сидя за рулём новенького «Лексуса», он был совсем не похож на того Владимира Борисовича, который в течение доброго десятка лет вбивал в меня изящное искусство бокса. Стал жёстче, холоднее, и в глазах у него появился тот особый ледок, характерный для людей, привыкших, не задумываясь, распоряжаться чужими жизнями. Так и не получилось у нас разговора в ту первую после долгой разлуки, памятную встречу. Я был откровенно неинтересен Богданову в его новом обличье, и, не стану скрывать, меня это задело. Хотя виду я не подал.
С тех пор так и повелось: при встрече я здороваюсь, он кивает в ответ, и случайный прохожий никогда не поверит, что скромного хирурга Махницкого и крутого бизнесмена Богданова может что-либо связывать. А, может, и не связывает ничего, кроме моих воспоминаний?
Лишь один-единственный раз он снизошёл до того, чтобы обратиться ко мне даже не с просьбой, а с пожеланием. Года полтора назад, когда Наташка, окончив колледж, к вящему удивлению родных и друзей решила вдруг пойти работать по специальности, Богданов не стал долго спорить. В конце концов, это была его собственная дочь, и характер она унаследовала от отца. Поэтому он ограничился тем, что пристроил её на работу в одно из лучших хирургических отделений города, где к тому времени уже работал и я.
При нашей очередной встрече он остановился и, глядя куда-то вдаль мимо меня, произнёс:
— Саша, вы там с Наташкой теперь вместе работаете. Ты пригляди за ней, если что… Молодая она ещё, глупостей может наделать.
Потом на секунду пристально заглянул в мои глаза, как когда-то в детстве, и добавил:
— А ты молодец, что вернулся домой. Давно пора было. — И пошёл дальше, занятый своими, одному ему известными мыслями.
С тех пор я и «приглядываю» по мере возможности за непоседливым ребёнком по имени Наташа. Правда, сильно сомневаюсь, что значение этого слова включает в себя совместные походы по ресторанам. Я вылез из машины и поздоровался. Стоять рядом с Богдановым было неуютно. Кому понравится, когда над тобой нависает здоровенная глыба, да ещё при этом хмурит брови?
— Махницкий? Ну-ну, — вот что он процедил в ответ на моё приветствие. И пошёл себе в подъезд, буркнув под нос: — Тоже мне, Казанова…
А может, последние слову мне просто послышались? Мало ли что он там может бурчать. Вдруг он сам с собой разговаривает? В конце концов, старый боксер, давние травмы дают о себе знать. Поэтому я благоразумно не стал принимать на свой счёт его реплику. Вместо этого плюхнулся обратно в машину, хлопнув дверью, и уставился перед собой. Со стороны пассажирского сиденья безуспешно скреблась в дверь Наташка. Но я не спешил разблокировать замок.
Закурив, я размышлял на тему: уехать сразу или всё-таки поговорить напоследок? Привести с собой на свидание отца, да ещё с внешними данными Богданова, я всегда считал особо циничным надругательством со стороны любой девушки. А уж с Наташкиной, учитывая все её штрафные баллы, и подавно. Я приоткрыл окно.
— Александр Александрович, ну я-то здесь причём? Его дома сроду не бывает, а сегодня сидит весь вечер. Он, оказывается, решил себе выходной устроить, с семьёй давно не общался. Сначала Лёшку доставал, потом дал ему подзатыльник и за меня принялся: куда иду, с кем, зачем, — фыркнула Наташка. — Он же как смола приставучий, сам знаешь.
— Мы что, перешли на «ты»? — ледяным тоном поинтересовался я.