Вернулся я с целой охапкой буханок. Роберт спал по-прежнему, и пришлось довольно долго стучать ногой в борт, прежде чем он проснулся. Вообще-то надо было его за хлебом сгонять, чтобы не возбуждать обывательского любопытства пятнами крови на брюках и хлебной горой в руках. Еле-еле доказал я продавщице, что эта закупка — для коллективной ухи, но все равно она отоварила меня буханками недельной черствости, не поверила, что хлеб для людей, а не для скота или кур. Мол, размочишь — как миленькие в корыто пойдут, да и курочки ими не побрезгуют.
Роберт долго не мог понять, что от него требуется. Наконец, разгрузив меня, он доложил:
— Хозяин, понимаешь, такое дело: пристань эта, к которой мы причалили, оказывается, его собственная. Я пал, я пил сивуху! Согласись, хозяин, что я не мог отчалить без капитана.
— Сочувствую. На жаре. И на польский вермут…
— Это меня и угнетает. Но разошлись мы мирно, хозяин. А потом это восхитительное болото усыпило меня. Надеюсь, на судне все в порядке? Я глубоко сожалел об отсутствии пса Дэзи.
— Ничего, — ответил я, пробираясь к мотору, — как-нибудь.
Огромная культя засохших водорослей так все и окружала винт. Чтобы побыстрее от нее освободиться, пришлось взяться за нож, а потом и за весло с отпорным крюком. Кстати, и по корме разогнали всю бодягу.
— Да, хозяин, — очнулся Роберт, — а как дела с пацаном?
— Спасибо, почти нормально. Медицина свое дело знает. Жена сейчас к нему приехала.
— Жена, хозяин? Какая жена, чья?
— Моя жена приехала дежурить у моего сына.
— Я привык к различным метаморфозам, хозяин. Я человек не новый. Нечеткие формулировки могут меня ошеломить. Чего только не случается в этом мире!
— Возьми-ка, пожалуйста, весло и помоги развернуть катер.
— Хозяин вновь обрел свое амплуа? — спросил Роберт, но весло взял. — В какую сторону табанить?
— Грести в эту.
Мы с ним оба вспотели, пока выбирались из Лантаревской луки, и на чистом от водорослей плёсе, где подхватил нас свежий, стихающий к вечеру ветерок, Роберт сел на планширь в изнеможении. Достал бутылку, здорово раскрутил в ней остаток, зеленый змий сам так и скользнул ему в глотку и был запечатан там помидориной. Давно не видывал я таких ухарей! Выплюнув за борт хвостик от помидора, Роберт повеселел.
— Ты и представить себе не можешь, хозяин, сколько у меня сегодня огорчений. Под утро она надумала вернуться к мужу. Был у нас в лагере один такой лопух… На здоровье, говорю, родная! И вот мы едем на почту, заказываем самый срочный телефон. А он: «Прошу меня больше не беспокоить». Вот тебе и лопух!
— Не боишься, что тебя кто-нибудь в озеро вниз бородой сунет?
— Хозяин, я его предупреждал, просил по-дружески, чтобы он за ней присматривал. Так ведь он же лопух! А мне что делать прикажешь?
— Боком тебе вывернется когда-нибудь такая специализация…
— Ну, хозяин! На работе я очень серьезный! И работа у меня очень серьезная. А тут, на лоне… Да разве на таких кто-нибудь горел? Дело туристское, отпускное! Ей впервой, что ли? А я на будущий год женюсь, тут уж я никуда! Квартиру я строю, понимаешь? Без квартиры куда?
— Я бы лично тебя все-таки сунул…
— Не, хозяин, ты добрый! Хоть и свела судьба нас на драматическом перекрестке… Столько пострадавших! Давай мы хоть с тобой мирно разойдемся. Слушай, хозяин, — вдруг встревожился он, — ты, может, думаешь, это я там на камнях кегельбан с бутылками устроил? Так слово джентльмена — не я! Там, понимаешь, бутылочных черепков больше, чем костей на языческом святилище! Посуди сам, хозяин, мог я столько набить? Пакостники старались!
— Сиди спокойно, Роберт, мы поехали.
23
Расстались мы с ним без излишних церемоний. Придерживаясь за мое плечо неожиданно твердо, он сказал мне: «Чао, хозяин!», пролез на носовую палубу, легко спрыгнул на траву у трех злополучных валунов и сразу скрылся за прибрежными кустами. Ни дама, ни Дэзи нас не встречали. Они находились, оказывается, в нашем лагере. Бдительный в любой ситуации Дэзи выкатился мне навстречу, запустил свою бензопилу, а за ним спустились к воде дочка вместе с дамой.
— Как там?
Я объяснил.
— Какой ужас, — вздохнула дама, — такой отважный мальчик — и вот…
— Отвага не гарантирует безопасности, не так ли? Ну, дочка, ты начала укладываться?
— Я не знала, что вы собираетесь делать. Но кухню я всю перемыла и собрала. Мы уезжаем, пап? — дочка наморщила нос, совсем как жена.
— Да, полный вперед — и за работу! Начнем с палатки.
Сидя на скамеечке у стола, дама с полчаса наблюдала за нашей возней, отзывая к себе Дэзи, но когда мы стали укладывать в рюкзак топорик, лопату и шампуры, она поднялась: