Он устало опустился в кресло напротив и закурил, не спросившись у Стемнина. Погрузившись в мягкие кожаные подушки и клубы дыма, Веденцов стал как будто еще меньше. Ег о слова объясняли грубость. А может, Стемнину слишком этого хотелось?
6
После двух часов плавания в табачном дыму и ощетиненных споров название фирмы бывшему преподавателю стало безразлично.
Щеки и уши Валентина пылали недовольством.
Если рубят головы твоим идеям, десяткам идей подряд, наступает момент, когда хочется плюнуть на все и грохнуть дверью. Он не может предложить ничего путного? Отлично! Только зачем после двадцатого варианта обращаться за двадцать первым к нему же?
– «Формат мечты».
– Плохо.
– Мммм… «Счастливый билет»?
– Не то. Как лотерея.
– «Лаборатория праздника».
– Бред.
– «Райский ключ»…
– Вы не в форме, Илья.
– Отстаньте. Э-э-э. «Все цвета радости»?
– Длинно.
– «Карнавал»?
– Надо, чтобы была приставка «евро-». – Валентин пытался сладить с манжетом рубашки. – Пипл любит все «евро». Евроремонт, евростиль, евро-то, евро-это… «Евросвидание»? А? Как?
– Евросвидание по-русски.
– А вам, эстетам, подавай какой-нибудь «Вицли-пуцли и сыновья».
– Какие там вицлипуцли? Просто «евро-» – пошлость. Банальность, понимаете? Это все равно что к каждому слову прибавлять «наилучший».
– Ну и что плохого?
– Да то, что если все «евро-», то это уже бред какой-то. «Евробаня»…
– Нормально: сауна.
– «Евроносок»…
– Вот не надо этого! Не надо! Можете предложить что-то – предложите. А мое в говне валять…
– А если в евро-, можно?
Первый рабочий день затягивался, а он даже не написал заявления. И о письме по-прежнему – ни слова. В пепельнице дымилась очередная сигарета.
– Кофе будете? – Веденцов зло смотрел исподлобья.
– Если не сложно.
В кабинет уже в третий раз вошла Ксения с двумя чашками эспрессо. Лучше бы принесла один раз нормальную чашку. Секретарша глядела на Стемнина с тем доброжелательством, с каким в гостях смотрят на неинтересные фотографии. Отхлебнув душистую кофейную пенку, он вдруг испытал чувство жалости к Веденцову.
Спрашивается, как вчерашний безработный в дешевых сандалиях мог жалеть холеного, богатого, сильного человека, хозяина нескольких заводов, банка, гостиницы, роскошного кабинета и двух секретарш? В том и было дело. Стемнин в своем незавидном положении мог часами ерничать, проявлять остроумие, отказываться от принятия решений. А Валентину нужно было каждую минуту думать о бокситах, вице-премьерах, трениях с районной администрацией, о миноритариях и налогах. О секретаршах и о нем, Стемнине.
– Придумал.
– Что еще? – Валентин глянул на Стемнина с болью.
– «Почта святого Валентина».
Все изменилось – сразу. Секунду или две Веденцов молчал, глядя в окно на муравьиное мельтешение города внизу.
– Если у меня и есть настоящий талант, – с расстановкой произнес он, – то это талант видеть людей. В вас я не ошибся. Не ошибся! Постарайтесь и вы не ошибаться.
Стемнин не нашелся, что сказать. Веденцов распахнул дверь, заставил войти в кабинет обеих секретарш и объявил о новом названии. Потом звонил по телефону и восторженно орал кому-то про «Почту». «Гениально? Надо срочно регистрироваться. Скажи Пинцевичу, пусть заказывает таблички, штампы, всю эту галиматью. Хочу герб. Да, и флаг хочу. Хочу серию эксклюзивной почтовой бумаги и конвертов. Подарочную корпоративку? Надо. Когда? Неделю сроку… Как же вы любите тянуть кота… Сказал бы, да тут Илья Константинович сидит. Вы не знаете? Тот самый, который только что придумал нам название. С таким названием не прославиться грех».
Стемнин вдруг подумал, что уж теперь совсем скоро увидит ее , хотя для подобной мысли не было ни малейшего основания.
Глава шестая «Почта» открывается
1
Рано утром в листве березы под окном велись птичьи речи:
– Че, чувак? Че почем?
– Да ниче, чувиха!
– Че, ваще чик-чик?
– Чушь!
– Ниче не чушь, мичман. Чин-чинарем!
Что такое? Какой еще мичман? Наконец Стемнин решил, что пора проснуться. Будильник должен был зазвенеть только через час.
2
Идеи копились, деньги извергались. Любая скорость казалась Веденцову слишком низкой. Гоня машину, он кричал:
– Мне уже почти сорок, а я еще не начинал! Как дурак, стою в очереди за билетом на последний сеанс жизни. Вместо того, чтобы войти в зал без билета.