– Константин Константинович20, – тихо обратился к нему стоявший рядом начштаба Малинин21,– танки пошли вперёд, но нам бы притормозить сейчас, в пекло с ними сразу не соваться, неизвестно, что там в лесу у немцев, пусть вначале разведают!
Рокоссовский поводил биноклем вправо и влево, прищуриваясь и стараясь различить что-либо сквозь дым и поднятую танками пыль. Лес у Ольховатки, за которым, согласно оперативным данным, находился немецкий плацдарм, выглядел удивительно спокойно. Постоянный гул и рёв танков и авиации мешал услышать что-либо, но за развороченной воронками снарядов опушкой, казалось, не было ничего, кроме берёз и ещё не выгоревшей травы.
–Михаил Сергеевич, прикажите корпусу пока в лесной массив не соваться, ведь ни черта не видно, – попросил командующий. – Торопить наступление не будем, пусть авиация пока разведает.
– Вроде бы бойцы артиллерийского противотанкового дивизиона, что вышли на опушку западнее нас, видели в лесу «тигры» с час тому назад, – осторожно, но веско, сообщил Малинин.
–Так «вроде бы» или «видели»? – весело спросил Рокоссовский и выпрямился во весь могучий рост. – Если немцы делают контрудар, то мы бы уже с ним столкнулись, скорее всего. Что там наша разведка? Языка вчера в штабе допрашивал лично я, он подтвердил, что в лесу нет укреплений, линия обороны проходит севернее. Но как знать, немец умён, возможно, сюрприз нам приготовили.
–Но Ставка настаивает на наступлении, – также осторожно, зная своего командира, напомнил Малинин.
–А мы не будем торопиться пока,– ответил Рокоссовский, расстилая на капоте своего полевого «Шевроле» оперативную карту. – Вот, посмотрите, здесь, за лесом, предположительно, вторая линия их обороны. Где-то за ней позиции танковой дивизии «Викинг». В авиации у нас превосходство сейчас, вряд ли немцы будут двигать свои танки по открытой местности да в контратаку, они это прекрасно понимают. А вот напрямую через лес – вполне! Я бы так и сделал на их месте. Поэтому, Михаил Сергеевич, остановите пока корпус, а мы с вами подъедем поближе и посмотрим, что там и как.
Несколько десятков «тридцатьчетверок», получив команду по рации, замерли почти у самой опушки, дымя и урча двигателями. Рокоссовский понимал, что тормозит наступление всего фронта, фланговые части которого уже начинали вклиниваться в немецкую оборону, но вот здесь, в центре, где ещё двое суток назад противник отчаянно наступал, а его войска не менее отчаянно оборонялись, спешить было точно чревато большими потерями: слишком много сил, по данным разведки, сконцентрировал за лесом Модель. Водитель вёл штабное авто через поле, перепаханное воронками от снарядов, мимо нескольких чёрных громад сгоревших танков и ещё не убранных, лежавших в разных позах человеческих тел. Лесок быстро приближался, машина и люди в ней тряслись, в эти секунды затишья и отвлеченности от главного дела на Константина Константиновича вдруг нахлынули воспоминания. Почему-то вначале всегда приходило плохое: вспомнилось, как всего три с лишним года назад в тюрьме дюжий следователь вмазал ему по лицу со всей дури, опрокинув навзничь вместе со стулом, к которому тот был прикован, и выбив передние зубы. Как тогда странное ощущение возникло в голове, убеждение, что скоро все закончиться, что отпустят. Как неожиданно пришла мысль просить об очнике с Юшкевичем, его товарищем ещё по Гражданке, который якобы давал на него все показания, а на самом деле сложил голову на Перекопе. Потом, как в первые ужасные дни войны, еще под Смоленском, он, останавливая и собирая в строй выходящих из окружения солдат, по сути оборванцев, небритых, голодных и злых, нашёл в старом окопе у дороги грязную жестяную коробку с несколькими кусками затвердевшего мёда и непонятной ему запиской, старыми буквами, которыми он писал, ещё будучи школьником в Варшаве. И тогда тоже неожиданно в голову ударила уверенность, что даже с этими потрясёнными и уставшими людьми, рубеж обороны у Ярцево он все равно удержит. И как в один из страшных моментов, когда эти все-таки люди побежали, не выдержав немецкой атаки, он, под градом пуль и снарядов, взяв за локоть своего начальника артиллерии, поднялся и встал с ним над бруствером окопа. И крик одного из офицеров с малорусским говором:
– А ну, назад, бисовы дети, генералы стоят, а вы тикаете, назад, вашу мать так-растак!
И чувство радости, когда увидел возвращающихся обратно, воодушевленных, готовых умереть за него бойцов, и пришедшая свыше убежденность, что ни один осколок его сегодня не коснётся....
Резкий толчок от остановки автомобиля прервал эти воспоминания, как будто вырвал из забытья обратно в реальность. По годами натренированной привычке Рокоссовский вновь сконцентрировался на боевой задаче, и только на ней. Вылезая из машины, стоявшей на самой опушке у края воронки, он напряг слух и попытался отфильтровать гул от стоявших в трехстах метрах с включёнными моторами, остановленных своих танков. Его ухо уже уловило другое: далекий, но приближающийся лязг, а также хруст от ломаемых деревьев. Понимание пришло почти сразу, он, пригнувшись, заскочил обратно в свой «шевроле» и крикнул:
20
Рокоссовский Константин Константинович (1896-1968) – маршал Советского Союза и маршал Польши, один из крупнейших военачальников Великой Отечественной Войны. Во время Курской битвы командовал Центральным фронтом, оборонявшим северный фас Курской дуги.
21
Малинин Михаил Сергеевич (1899-1960) – генерал армии, начальник штаба воинских объединений, которыми командовал Рокоссовский К.К.