Соболев, дрожа от страха и нетерпения, направил свой ИЛ-2 вперёд.
– Вот туда, командир, правее! – кричал стрелок Володька, вывернув голову и пытаясь указать Женьке направление.
Соболев сам видел эти семь или восемь танков, наползающих на плацдарм впереди густой цепи немецкой пехоты, до них было уже не более километра.
– Заходим на цель! – крикнул он, делая вираж, чтобы прорезать по диагонали идущие прямо на наши пушки боевые машины.
Небо впереди оглушительно ухнуло и разорвалось залпами зениток, но Соболев уже успел проскочить это место: вдруг ввинтившийся в затылок голос приказал ему нестись вперёд.
– Не бойся, жми, вас не собьют, ты выживешь, – услышал он столь внезапные и нужные ему сейчас слова.
Страх близкой смерти сразу пропал, появилось желание хорошо сделать свою боевую работу. Он перевёл ИЛ в пологое пикирование и, наклонив нос, открыл огонь из пушек по стремительно приближающимся целям. Танки, казалось, приостановились, и стали разворачиваться. Ещё раз ухнули зенитки, но теперь уже где-то позади его самолета.
– Вот вам! – заорал Женька, вдавливая кнопку сброса ПТАБов.
Через мгновение весь корпус самолета задрожал от близких разрывов, и Соболев резко взял штурвал на себя, уходя вверх, в низкие дымные облака.
– Командир, хорошо попал! – крикнул Володька, видя внизу два горящих «тигра» и бегущие от них назад фигурки пехотинцев.
– На второй заход, сейчас, – сказал будто бы сам себе Евгений, зная, что стрелок не слышит этих слов из за гула мотора и постоянной тряски.
Турбулентность была такая, что головы лётчиков мотало вправо-влево, еле-еле сориентировавшись, Соболев осторожно пошёл вниз, одновременно делая разворот. Он вынырнул из-за туч прямо над серединой реки и слева от себя увидел могучую, словно вросшую в Одер крепость с кирпичными стенами и приземистыми бастионами – старинный Кюстрин, превращённый немцами в неприступный узел обороны. Ощущение, что все идёт хорошо, прошло моментально: сильно впереди от него и чуть правее летело навстречу примерно на его высоте звено самолетов – четыре или шесть, разглядеть пока было невозможно.
– Володя, это по нашу душу, готовься! – крикнул он Местеру.
Мысль, как действовать, пришла почти сразу, Соболев стал аккуратно поворачивать самолёт влево, в сторону своих, одновременно внимательно следя за приближающимися «мессерами». За ними вдруг потянулись серо-сизые дымы, и Евгений понял, что летит четверка. Что же, вполне достаточно чтобы разорвать тихоходный штурмовик без какого-либо прикрытия в клочья.
– Ладно, – подумал он, – мы ещё посмотрим, кто кого!
– Командир! – заорал Местер. – Форсируют, гонят за нами!
До немцев было уже не более 500 метров, Соболев резко вывернул штурвал вправо, выходя в лобовую атаку, одновременно выжимая до упора газ и нажимая на все гашетки сразу.
– Представляю, как удивились, вашу мать! – успела промелькнуть мысль за те мгновения, когда «мессеры» веером разлетелись в стороны от палящего им навстречу в упор из всех пушек и пулеметов ИЛа. Слева и справа, чуть ли не в лицо, пролетели десятки трассирующих огоньков, самолёт резко тряхануло и сзади забарабанил пулемёт Местера. Внизу сильно бабахнуло: подбитый Соболевым «мессершмидт» на полном ходу врезался в землю прямо у крепости, камни, комья земли и обломки металла едва не долетели до их самолета.